Глаза его закрылись, дальше он ничего не помнил.
********
…А когда пришёл в себя, с удивлением заметил, что находится совершенно в другой местности. Поляна с обглоданными ошмётками человеческой плоти куда-то исчезла. Он лежал вповалку на сыром лишайнике, а над ним, в вышине неба парили слоистые облака.
Где он? Что произошло? Где лагерь?
Превозмогая пульсирующую в висках боль, он поднялся, оглядывая горизонт. Куда не бросишь взгляд – везде равнина. Зелёная, испещрённая мелкими ручьями с небольшими возвышенностями. Ни поляны, ни костра, ни лагеря. Волков и останков его товарищей тоже не было.
Чёрт! Куда я, к бесу, попал? Неужели сознание помутилось настолько, что прошёл, не разбирая дороги несколько километров? Ведь ни черта же не помню!
С этими мыслями он оглядел себя с ног до головы. Одежда не пострадала. Хищникам так и не удалось до него добраться. Первый, бросившийся на него волк-людоед, был снесён в прыжке какой-то неведомой силой, прошившей поляну насквозь, словно вода сквозь сито. Его будто откинуло назад, врезавшись в невидимую стену границы, защитившую Томаса от нападения. Что это было? И почему прошедшая сквозь лагерь волна вибрации, повалившая всех волков, защитила только его, а не всех, включая Борисова с капитаном?
Вопросы сыпались в ещё не восстановившееся сознание, а Томас, полными глазами слёз, продолжал оглядывать местность, вспоминая жуткую трагедию. Боже! Какая нелепая смерть! Сначала Пауль с Георгом от медведя. Теперь Тансен с Константином от волков. Причём, волков, совершенно не похожих на привычных ему полярных хищников. Это были не те волки. Не гренландские. Такие ему никогда не встречались ни в научных журналах, ни в архивах, ни в описаниях зоологов. Это были вообще не волки.
Тогда кто?
Огромные, чёрные, уродливые, с разинутыми кровавыми пастями, они не походили ни на один известный ему вид.
Теперь он стоял в совершенно иной местности, абсолютно не понимая, каким образом сюда попал. Проверил карманы. Дневник с записями был на месте. Спички, табак с трубкой, платок, нож на ремне, которым он так и не успел воспользоваться. Кожаная ёмкость с остатками воды. Сделав большой глоток, Томас сел и… разрыдался. Скупые мужские слёзы, стекая по давно небритой бороде, упали на грудь. Теперь он один. Чудом остался жив. И всё это благодаря какой-то неведомой силе, посетившей их лагерь во время нападения неизвестных хищников.
Однако, как бы то ни было, необходимо срочно определиться, куда и каким образом его занесло.
Наметив впереди ориентир, оглянувшись назад и не заметив знакомого ему лагеря, Томас побрёл к ручью, чтобы для начала хотя бы набрать воды. По месторасположению солнца, никогда не заходящего в эту пору за горизонт, он определил, что время приближается к наступлению утра. Выходит, он брёл наугад, куда глаза глядят, сам того не сознавая почти целую ночь? Если так, то от шалашей и останков товарищей он отошёл уже на несколько километров вперёд. И тут его осенило:
«Господи! А кто же тогда похоронит Тансена? Кто узнает, где растерзали Константина Борисова? Я полностью заблудился, не ведая, в какую местность меня зашвырнуло! Не мог я так просто уйти, бросив то, что осталось от моих товарищей. Не мог! Не мог, не похоронив, пойти куда глаза глядят. Очевидно, та же неведомая сила, что защитила меня каким-то прозрачным щитом, перенесла и швырнула в совершенно иную местность. Теперь я не знаю, где нахожусь, где оставлен лагерь, и куда, собственно, иду…».
С этими мыслями, оглядываясь в поисках их ночной стоянки, останавливаясь и спотыкаясь, падая от бессилия, вытирая на ходу слёзы, спустя несколько часов он вышел к ручью. Здесь местность изменилась настолько, что даже при острой необходимости, он бы не смог найти ориентиры их оставленного лагеря. ПОГИБШЕГО лагеря.
По пути ему посчастливилось прирезать ножом раненого хищником зайца, который уже не имел возможности скрыться. Напившись у ручья, Томас развёл огонь, освежевал тушку и, расположившись у костра на ночлег, трясущейся рукой сделал в дневнике запись:
«Потеряли сразу двоих, как и в прошлый раз с медведем. Только теперь это были волки. Нет… не волки. Даже не знаю, как их назвать, к какому виду и классу отнести. Это были настоящие монстры-людоеды! Восемь или девять тварей растерзали русского Константина Борисова прямо на глазах. Потом бросились на Тансена, разорвав его на куски. Да-да, на куски, иного слова не нахожу. Что случилось дальше со мной, до сих пор не имею понятия. Будто какой-то неизвестный мне РАЗУМ взял и оградил прозрачной стеной от наседавших хищников. Неведомая волна, прошедшая сквозь стоянку лагеря, повалила их в одну секунду, разбросав вповалку по земле. Потом пустота, мрак и полное отсутствие памяти. Когда пришёл в себя, обнаружил, что меня перенесло каким-то непонятным образом в совершенно иную местность, километров за двадцать от стоянки. Не могу осознать, где нахожусь. Нет ни подзорной трубы, ни карты, ни ружья, только нож. Не наблюдаю ни одного знакомого ориентира. Местность изменилась настолько, что навевает на мысль, а не забросил ли меня этот РАЗУМ куда-то специально, подальше от места трагедии? Но, тогда с какой целью? Для чего я ЕМУ нужен?».