Руки тряслись, Томас отчаянно кашлял, но продолжал писать:
«Солнце за горизонт не заходит. По всем признакам уже утро. Поспать так и не удалось. Вероятно, без сознания я был несколько часов, так как атака стаи произошла после десяти вечера, а очнулся я, по положению солнца, около пяти утра. Весь день шёл кое-как к замеченному вдалеке ручью. Подбил зайца. Здесь переночую и отправлюсь утром вперёд, к виднеющейся реке. Туда ушли наши разведчики. Судя по времени, должны уже возвращаться, и если я пойду правильным маршрутом, мы непременно встретимся…».
Капля слезы упала на бумагу.
«Господи! Пресвятая дева Мария, что я скажу Кирку с Эрвином? Как передам им ужас трагедии? Как объясню гибель нашего капитана и мужественного Константина, которого мы едва выходили, считая его уже не жильцом на этом свете? Такие нелепые смерти… Уже четыре в нашей экспедиции. А если учесть и пропавшего брата-проводника, то все пять. Что я скажу эскимосу? Как он воспримет смерть своего брата? А то, что тот, несомненно, мёртв, я уже уверен. Не медведь, так эти самые волки растерзали его, когда приближались к лагерю. Пусть земля им будет пухом. Мы вернёмся, клянусь в этом! Вернёмся и разыщем стоянку, чего бы мне это не стоило. Я посвящу всю оставшуюся жизнь розыскам своих товарищей. Точнее, тому, что от них осталось. Первые могилки мы знаем, где. Там мы оставили крестики с запиской. Отыщем и лагерь. Клянусь! Пусть мир знает об их героическом походе, в котором им суждено было погибнуть. Земля им пухом. Аминь».
Томас закончил писать, смахнул слезу, подбросил сучья в костёр, укрылся сухим лишайником и провалился в болезненно-тревожный сон. О том, что его может посетить какой-нибудь хищник, он уже не опасался.
Его сознание поглотилось небытием.
********
…А между тем Эрвин смотрел на Кирка, вяло почёсывая себя за ухом. Он только что окончил петь, развлекая друга своим неисчерпаемым вокалом. Когда песня закончилась, он бросил взгляд на сверкающий поток реки.
- Я вот что тебе скажу, друг мой. Наш проводник довольно милый парень, как, впрочем, и его брат. Но это не значит, что ты посылаешь вперёд всё время его, а не меня. Чем я хуже?
- У тебя нет их навыков, - ответил молчаливый Кирк, лишь бы отделаться от назойливого молодого друга.
- Как нет? А кто предложил нашему капитану идти в сторону реки для разведки? Кто шёл с вами весь маршрут, ни разу не попав в нелепую ситуацию? Кто ухаживал за русским Константином?
- Все ухаживали.
Эрвин вызывающе помолчал, затем продолжил наседать:
- Хорошо. Сформулирую иначе. Отчего ты послал к тому берегу реки не меня, а эскимоса, который и плавать-то толком не умеет? Они ведь дети тундры и охоты, а не пловцы! Соображаешь? А я в своей академии был первым на длинные дистанции! Могу переплыть Темзу, не моргнув глазом.
- Когда-а это было… - протянул Кирк.
Они расположились на ночлег у этого берега реки, к которому приблизились накануне. Противоположное побережье было скрыто высокими скалами, поросшими мхом, поэтому Кирк, как старший в походе, решил послать на тот берег эскимоса, чтобы он смог увидеть со скал незнакомую местность. Погода стояла тёплая, да и проводник сам вызвался в разведку. По всем признакам, видневшийся берег был так же свободен от снега, выделяясь скалами на фоне светлого неба. Река была не слишком широкой и бурной. Проводник уже поднимался по скользкой глине - Кирк видел его в подзорную трубу. Дальше берег разглядеть было сложно, так как нависшие скалы мешали обзору. Но Кирк уже без этого знал, что противоположный берег будет таким же зелёным, как их равнина за спиной.
- Ну… увидит он, взобравшись на скалы. Ну, осмотрит горизонт. Что дальше? – не унимался Эрвин, болезненно воспринимая, что на разведку отправили какого-то дикаря, а не его, лучшего пловца в дни его молодости. Впрочем, он и сейчас был молод. – Вернётся назад, доложит, что там всё зелено, что дальше?