- Быть всем настороже! – предупредил Тансен, шедший теперь сзади. На лыжах его сменил Георг, затем Пауль. – У медведей сейчас брачный сезон, и одинокие самцы могут забредать даже в эти районы, далеко от берега.
Чтобы обеспечить максимальную скорость продвижения по льдам, снегоступы натёрли рыбьим жиром, из той банки, что они подобрали на берегу. Теперь самодельные приспособления хоть немного скользили. Ту же процедуру проделали и с полозьями саней. На них были уложены все нехитрые вещи, уцелевшие в катастрофе.
А потом случилось непредвиденное…
********
На третий день пути, Кирк, идущий позади всех, внезапно вскрикнул, останавливая товарищей. Эрвин перед этим отдал лыжи Томасу, следовавшему предпоследним. Кирк ухватил его за край тулупа, рванув на себя.
- Стойте! Остановитесь все! Я что-то вижу. – Он обернулся, упёрся валенками в снег и, прищурившись от ослепительно блестевшего снега, пристально вгляделся в следы у себя за спиной. – По нашим следам движется какой-то силуэт. – Он приставил рукавицу козырьком к глазам. – Эх! – чертыхнулся, - подзорную трубу бы сейчас!
- Что там? – остановились полярники. Эрвин обогнал вереницу и встал рядом с Кирком.
- Я тоже вижу.
- Волки?
- Нет.
- Медведь?
- Слишком мал для медведя. Постойте… - Эрвин недоуменно уставился вдаль. Оставленные ими следы лыж и снегоступов вместе с колеёй от саней наглядно виднелись позади группы на фоне белой пустыни. Вдали маячил какой-то чёрный силуэт. По мере приближения он увеличивался в размерах, потом Кирк озадаченно заметил, как силуэт начинает крениться на бок, шататься, падать, вставать и снова падать. А потом…
Силуэт воздел кверху руки, падая уже окончательно.
- Пресвятая дева Мария! – заорал Эрвин. – Да это же человек!
Последнее слово он произнёс, словно забил молотком гвозди.
- Че-ло-век! Один. Сам, без группы. Едва на ногах!
- И, похоже, умирает, - добавил Кирк, бросаясь назад по своим следам. За ним метнулся Эрвин.
- Помогите принести его сюда, - крикнул капитан Георгу с Паулем. Те уже бежали вслед за товарищами.
- Но КАК? – развёл озадаченно руками Томас. – Каким образом?
- Ты хочешь спросить, как один человек, сам на сам с ледяной природой мог догонять нас почти трое суток?
- Именно! Видно, что он почти умирая, успел поднять руки, чтобы мы заметили. А ведь, вероятно, и кричал все эти дни, пытаясь дозваться нас, пока не потерял голос.
Четверо полярников возвращались назад, неся на руках безжизненное тело. Тут же решили организовать стоянку и ночной лагерь. Пока Тансен с Томасом пытались привести в чувство нового члена экспедиции, остальные разожгли костёр, распаковали сани, и принялись сооружать сразу два ледяных домика-иглу. В одном будут ночевать они, в другом - капитан, его помощник и незнакомец.
- А ведь я его знаю! – изумился Тансен, когда перетащили безжизненное тело к костру. Человек был покрыт следами обморожения, из-за густой в клочьях льда бороды невозможно было разглядеть настоящего лица. Оно всё почернело, покрылось струпьями замёрзшего гноя, морщинами и ранами засохшей крови. Лохмотья одежды превратились в настоящую рвань, а валенки на ногах с обтрёпанными самодельными снегоступами напоминали замёрзшие сгустки киселя. Капюшон некогда бывшей куртки-малицы из оленьих шкур был оторван до середины. Из разорванных рукавиц торчали посиневшие пальцы.
- Он обморожен с ног до головы. Немедленно к костру! Будем делать компрессы и обтирание. Кирк, подай рыбий жир со спиртом! – всё это Тансен произносил скороговоркой, разрывая лохмотья одежды. Когда они с Томасом обтёрли лицо, помощник капитана тоже узнал незнакомца.
- Константин Борисов. Из экипажа капитана Леблана. Один из двух русских, что оставались на «Каботе».
- Выходит, вторая шхуна спаслась? – удивлённо вскрикнул Пауль. – Почему же они послали за нами только его одного! Почему не пятерых-шестерых?
- Может, и послали, - откликнулся Георг. – Да дошёл только один. Трое суток за нами по следам – шутка ли?
- На нём валенки и снегоступы из тех, что валялись на берегу, выброшенные волнами, - заметил Георг. – Не похоже, чтобы он был из спасательной группы. Подобрал тот же хлам, что и мы. Пошёл вслед за нами по нашим следам. Шёл три дня, голодая, обмораживаясь на ходу, пытаясь нас догнать.