Русский полярник подал голос. В последние два дня он приходил в себя несколько раз, отрывочными фразами рассказывая, как очутился на берегу после крушения своего корабля. Он, как и уцелевшие с Тансеном, забрался в шлюпку с двумя матросами, которые бросились с палубы во время погружения. Не выжил никто: ни капитан Леблан, ни его приятель-соотечественник, ни даже пёс, любимец всей команды. Их шхуна была подхвачена каким-то бушующим водоворотом, заглотив в себя всё, что осталось на поверхности воды. Когда шлюпку швырнуло о скалы, оба матроса свалились за борт, переломав позвоночники. Ему удалось выброситься на камни в тот момент, когда шлюпку раскололо надвое, словно скорлупу ореха. Мокрый, обледеневший, в набухшей и стоящей колом одежде, он каким-то образом дополз до пещеры, зарылся в сухой лишайник, обложился истлевшими от плесени водорослями и потерял сознание. Когда пришёл в себя, шатаясь, выбрался наружу. Повсюду на берегу валялись останки «Франклина». Очевидно, Тансен с группой ушли вперёд, так как он заметил уходящие в снега следы. В полном оцепенении он набрал кучу расщепленных палубных досок, благо тлеющие угли от оставленного ими костра давали возможность его разжечь. Это было настоящее Провидение с неба! Если бы не тот уголёк, который он раздул обмороженными губами, русский окоченел бы на месте. Дальше было сплошное забытье. Нескольких чаек, сброшенных с утёса тайфуном, он подобрал, когда искал валенки с одеждой. Всё что нашёл – надел на себя. В беспамятстве, уже похожий на мертвеца, сварил бульон и подкрепился, обглодав птиц вместе с внутренностями. Спустя день, кое-как встав на сооружённые снегоступы, пошёл по их следам. Ночевал, когда едва видел далёкий огонёк их костра. Ему повезло, что ушедшие вперёд тащили за собой сани, тем самым не слишком быстро передвигаясь. Колея от саней и спасла его. По ней он мог идти, не проваливаясь в снег, однако догнать группу никак не мог.
- У меня тоже сохранился нож, - рассказывал Константин, кода приходил в себя после миски горячего бульона. – Несколько раз замечал огромных полярных волков. Однажды попались уходящие в сторону следы недавно прошедшего медведя. Ваши едва заметные точки я всегда видел впереди на фоне блестевшего снега, но они никак не приближались. Взятый с собой трут и уголёк погасли на третий день пути. С тех пор я почти ничего не ел. Кричал, как мог, но вы не слышали. А когда уже замертво падал, подняв руки в отчаянии, очевидно, вы меня и заметили.
Теперь, подав голос, он приподнялся на локте.
- Я видел карту побережья у капитана Леблана. Если мы продвигаемся к той снежной возвышенности, то она обозначена, как хребет Делонга. Был такой путешественник по Гренландии, причём, сравнительно недавно. Именем его и назван хребет.
- И что за ним?
- За ним мне неизвестно. А вот перед ним есть несколько поселений эскимосов. Те, что промышляли раньше рыбой, когда ещё здешние реки были свободны ото льда. Вот их потомки и живут сейчас у подножия хребта. На карте поселения обозначены крестиками. Из рыбаков они превратились в охотников, совсем как на крайнем севере у меня на родине. Только там живут самоеды - погонщики оленей или по-иному ненцы, а здесь - потомки гиперборейцев. Эскимосы, одним словом.
- А откуда ты знаешь, что они потомки гиперборейцев? – спросил Пауль, почти сверстник Константина.
- Об этом знает каждый, кто хотя бы раз прикасался к загадочным тайнам Гренландии.
- Он прав, - поддержал Томас. – Весь немногочисленный народ, разбросанный на побережьях острова, это одна сплошная, но весьма разветвлённая ветвь некогда существовавшей цивилизации, причём, довольно развитой. Прошли века, прежде чем эскимосы превратились в собственную народность этого ледяного острова. А ведь он не всегда был подо льдом. Об этом указывают те русла замёрзших рек, по которым мы продвигались. Недаром Эрик Рыжий назвал этот остров «Зелёной землёй». Задолго до него здесь и процветала та цивилизация, подземные тоннели и колодцы которой, нам суждено будет открыть.
- Если останемся живы, - хмуро заключил Кирк.
В маленьком лагере из двух смежных иглу повисла тягучая тишина. Каждому было ясно, что ещё два-три дня такого пути, и они постепенно начнут выдыхаться из сил. Вначале Борисов, за ним Эрвин, потом Томас, как самый старший из них… Дальше думать не хотелось. Не напрасно волки по ночам следовали за ними на небольшом расстоянии. Группа была немаленькой, и хищники ещё не отважились нападать.