— Мама, ну всё, ты её смущаешь, — без особого рвения пытается остановить Анвар её, когда она снова меня крепко обнимает. Ласково… как умеют только мамы. — Да, да, мы ждём ребёнка, — с чёткой слышимой в тоне гордостью и нежностью подтверждает он.
Я не могу сдержать ответной робкой улыбки, потому что вокруг начинается нечто невообразимое. Каждый считает своим долгом меня обнять вслед за герцогиней, даже Юника, которая наверняка всё и так давно поняла, и Дастан, только что сомневавшийся в искренности происходящего. Сам Иглейский крепко пожимает руку Анвара и впервые берёт мою, целуя словно в приветствии:
— Лучшая новость за последнее время. Безумно рад, моя королева. Поверить не могу — мой внук родится с голубой кровью! Нет, такое надо отмечать не медовым вином, а чем-то посерьёзнее…
Леди Олана шумно расцеловывает мужа в обе щеки, а Анвар обнимает меня сзади, положив ладони на живот и заключая наше сокровище в кокон тепла. Окончательно успокоившись, я откидываю голову ему на плечо. Кажется, о письме Таисы уже никто и не заботится, а моя сохранность в этих стенах не подлежит обсуждению.
— Я же говорил: тут тебе не нужно волноваться, — шепчет мне на ухо Анвар, следом целуя в шею. Щекотно-приятно.
Восторги его семьи не утихают, Дастан снова наполняет бокалы, а Юника уносится за «чем-то посерьёзнее». Яркое южное солнце, кажется, разносит свои лучи ещё дальше за горизонт, что-то без конца разъясняет сыну жестами леди Олана, но важнее всего становится твёрдое обещание всеотца:
— Ваше Величество, я клянусь, что буду защищать вас. И клянусь сделать всё, что могу, дабы вернуть трон законной королеве. Этот ребёнок изменит мир, изменит жизнь моего народа, и он обязан родиться и однажды унаследовать корону.
— Благодарю, Ваша светлость, — киваю ему я, принимая эту клятву. И знаю наверняка, что мой отец был прав хотя бы в одном: герцог и его сыновья всегда держат слово.
Оказывается, про «закатить пирушку» Анвар ничуть не шутил, когда мы с ним были в Залеске. Завтрак перетекает в ещё более пышное застолье, где чувствую себя внезапной именинницей — быстро сбиваюсь со счёта, сколько раз меня спросили, чего хочу отведать, не жарко ли, не холодно, не дует ли ветер и не слепит ли солнце. Мужчины притаскивают карту прямо на веранду и под крепкую анисовую настойку обсуждают текущее положение войск, потенциальных союзников, возможность успеть натренировать новобранцев и примерное время, какое есть в запасе до наступления королевской армии.
Мы с Юникой поддерживаем разговор столько, сколько можем, а после вместе с леди Оланой уходим смотреть её сады. Долго восхищаюсь пышным цветением плюмерии и магнолии, ярко-красных огоньков каркаде, белых мотыльков жасмина и ещё десятков видов кустарников, названия которых не знаю. Обилие запахов кружит голову, зато привыкаю понемногу к герцогине и начинаю понимать самые простые жесты: «да» — это сжатый кулак, «нет» — складывание ладони наподобие клюва в театре теней, а такие вещи как «иди за мной» осознаются интуитивно. За воротом платья миледи мне удаётся разглядеть сморщенный шрам от колотой раны на шее — не представляю, как после такого вообще можно было выжить. Львиная самоотверженность, достойная восхищения: она явно готова была погибнуть, но защитить своего ребёнка. И за это я уже ей благодарна всей душой.
После меня утаскивают в просторную гардеробную леди Оланы, и та с увлечением подбирает мне платья и снимает мерки для новых, предлагая ткани невероятных по красоте фактур и расцветок. Её неуёмная энергия и бойкость невольно восхищают не меньше, чем храбрость, так что я покорно трачу большую часть дня на наряды и болтовню с Юникой: в жизни бы не подумала, что такое может быть и увлекательным. Ещё никогда у меня не было такой приятной компании и такого беззаботного, истинно дружеского времяпровождения. Сестрёнка с заговорщицкой улыбкой показывает мне запрятанное за отдельной ширмой пышное алое платье невесты, которое ей готовит герцогиня своими руками: настоящее произведение искусства из атласных цветов и рубиновой крошки.
Знакомство с устройством поместья к закату выкачивает из меня последние силы — всё, что запоминает гудящая голова, это расположение личных спален, уборных и кабинета герцога в конце коридора третьего этажа. Сжалившись, миледи провожает меня в покои Анвара и велит общей для всех служанке Тики принести ужин. Все немногочисленные придворные отлично понимают хозяйку, а Тики, кажется, вовсе её ровесница и говорит как с подругой, искренне поздравляя с грядущим прибавлением в семье герцогиню и меня саму.