Меня отговаривал от соблюдения формальностей не только Анвар. Но этот момент нужен как последний шанс на переговоры. Уже по тому, что врага не смутило ни навязывание наших условий боя, ни необходимость продираться через леса и ловушки, всем давно ясно: самозванец с лицом Глиенны не отступит. И всё же я не буду уподобляться ему. Каждый имеет право на надежду. Так что без тени сомнений поправляю ворот торчащей из-под кольчуги рубахи и протягиваю к Анвару требовательно раскрытую ладонь.
— Ты слишком милосердна, — не в первый раз вздыхает он, но всё же отдаёт заготовленный пузырёк с холодным мутно-бирюзовым зельем. — Мне пора. Запомни: если отсюда увидишь, что дело плохо, выпускай белых голубей. Все наши воины знают, что в таком случае нужно отступать в леса. Если же нас начнут обходить с фланга, или ты окажешься в опасности…
— Выпускаю ворон, — киваю ему, опустив взгляд себе под ноги, на две клетки со жмущимся друг к другу птицами. Знаю прекрасно, что вороны останутся заперты. Ведь под этим навесом меня готов защитить не только Кенай, но и маги: Итан с Ухши и ещё двое угрюмых мужчин, которые присоединились к нам по пути из Сахетии. Но даже если этих сил окажется мало, выдёргивать с поля битвы ещё кого-то не собираюсь точно. Каждый боец дороже золота.
Будто прочитав в моих глазах все эти мысли, Анвар с подозрением прищуривается. Сегодня он тоже готов к сражению, отливает обсидианом чёрный нагрудник, закреплён на спине туго набитый колчан стрел, а на поясе в крохотных кармашках — всевозможные колдовские средства, какие могут понадобиться в пылу битвы, включая загадочный узелок от Волтара. Сжимаю крепче отданный им пузырёк и второй рукой осторожно касаюсь его сведённой от напряжения скулы. Он коротко, криво улыбается и смазанно целует мою ладонь, прежде чем отступить на шаг назад и подхватить с голубиной клетки шлем. Не отдавая отчёта действиям, ступаю следом за ним — с самого утра не могу вынести лишнего расстояния между нами. От нового, строгого взгляда прозрачных глаз и властного тона душа уносится в пятки:
— Помни, что ты мне обещала. — Анвар словно не видит, как я тяну к нему руку, и скрывает лицо за шлемом. — Кенай — гляди в оба. Вниз Виолу пускай только в случае отступления, не дай ей вмешаться.
— Как скажешь, братишка, — весело салютует тот ему. — Береги свою задницу!
Он лишь фыркает в ответ и свистом подзывает Цивала. Я же застываю, в полном смятении чувств смотря на то, как он запрыгивает в седло. Это слишком похоже на побег, уклонение от каких-либо слов. Горло стягивает жёсткими клещами. Так и стою со слепо и глупо вытянутыми вперёд руками, словно Анвар увернулся от моего порыва обнять. Побольнее прикусываю губу, отрезвляя чувства, и шепчу через колоссальное усилие воли:
— Удачи.
Смешно. Это всё, на что меня хватает. Отмерев, обхватываю свои плечи и зябко стискиваю, скрипнув ногтями по доспеху. Холодно несмотря на надетое кровавое кольцо, ведь оно не греет, а просто даёт не подкашиваться от слабости. Сокола вчера никто не напитывал магией — силы нужно было сберечь. Но сейчас меня волнует лишь то, как безмятежно кивает Анвар на моё пожелание и направляет Цивала вниз с холма, к ожидающим его команды войскам.
Как раз вовремя: заканчиваются строиться королевские отряды, и за бесконечным морем копий, щитов и доспехов вдалеке за равниной вижу купол разбитой прямо на тракте синей палатки. На высоком её шпиле развевается яркий флаг династии. Что ж, никто и не ждал, будто не-Глиенна или её пленница Таиса поведут людей сами. Мне в подобном положении сегодня стыдно несмотря на заверения каждого из окружающих командиров, что пускать драться беременную женщину стыдно будет им. Но тому, кто за одно лето погрузил в хаос процветающую страну, вряд ли страшны угрызения совести.
А вот я от них не сбегу никуда. И потому, едва только Анвар занимает своё — или, скорее, моё — место во главе армии, выхожу вперёд на самую высокую точку холма, откуда всем должна быть видна сапфировая вязь короны на белых волосах. Сорвав пробку у пузырька, залпом глотаю обжигающе-мятное, густое зелье, которое словно обволакивает горло склизкой плёнкой изнутри. Приятного мало, а действие очень временное, но мне хватит. Не зря же выпрашивала эту возможность говорить с каждым на мили вокруг — теперь не нужно кричать, меня услышат все так, словно стою совсем рядом. Глубокий вдох… И вложить твёрдость в голос, взять по крови унаследованный властный тон, невольно копируя отца.