Выбрать главу

— Тогда зовите других, Элину, да кого угодно!

— Простите, Ваше Величество, — вмешивается Итан, распластанный на траве и зажимающий куском ткани предплечье, из которого сочится кровь. — Тут не поможет уже никто. Магия сильна… но чудо в нашем мире было всего раз. Тело вернуть можно, и это не так уж сложно. А вот душа отошла к вратам, и оттуда дороги нет. Любое лечение герцога сейчас только сделает из него бесчувственный кусок плоти.

Меня оглушает. Не криками, которые не смолкают на озёрской равнине, и не лошадиным ржанием; не звоном клинков и не кличем командиров, не стонами раненых. Осознанием, что герцог уже мёртв. Тяну к его широкой груди руки, упираюсь в неё ладошками, тут же погружаясь пальцами в остывающую кровь. Мелко и часто дышу. Храбрейший воин и человек чести пал в этот день ради лучшего завтра для своего народа и своих сыновей. В горле давит просто нестерпимо, и я всхлипываю, пока Кенай встаёт на колени рядом с головой отца и склоняется над ним, прижимается лоб ко лбу. Смольные кудряшки падают на седину.

— Да будет свободна отныне твоя душа, — шепчет он, и его слова подхватывают Ухши и Итан:

— Да будет свободна твоя душа.

Вздрагиваю, чувствуя, будто волосы зашевелились на затылке. Дыхание смерти. Мне ещё не доводилось видеть прощания среди южан. Кенай сам закрывает глаза отцу, и на смуглых щеках блестит влага. Не сразу понимаю, что и сама беззвучно плачу, разбавляя солью кровь на груди герцога.

— Спасибо, всеотец, — тихо присоединяюсь к прощанию по-своему. Я всегда буду благодарна ему — за Анвара, за участие в своей судьбе и за верность до самого конца.

Сглотнуть. Собраться. Ничего ещё не закончено, и возможна новая попытка взять наше войско с этого фланга. Седрик Иглейский погиб за это — чтобы сегодняшний день вошёл в историю как новая глава для всего Афлена. Поднимаюсь с земли на тяжёлых, негнущихся ногах, и больше меня никто не сдерживает, пока медленно возвращаюсь на холм. Уже на половине пути могу окинуть взглядом кровавый котёл, в который превратилась озёрская равнина. С пальцев капает густая, липкая кровь, а с каждым шагом леденеют ступни. Но увидев картину полностью, получается лишь сдавленно охнуть.

Лес горит. Королевские войска плюнули на попытку взять нас с Артона и не стали мелочиться, вылавливая лучников по одному. Они попросту подожгли правый фланг, вынудив Тревийского с остатками его людей спуститься на землю. И тут уже продавили их окончательно. Можно было сколь угодно биться и заверять всех, будто две тысячи против шести — это не безнадёжно. Но с холма сейчас я вижу прекрасно, что момент, когда ещё можно было выпустить белых голубей и бежать, упущен. Путь отрезан. Бойцы в синих плащах уже уверенно подбираются к холму справа и вот-вот замкнут смертельное кольцо, а затем… Выдавят нас на обрыв и покидают в реку как мусор. Отступать можно лишь назад, прямо сейчас, спасая остатки людей и навсегда забыв про возможность отвоевать трон. Пока не затянулась эта удавка.

Сдаться. Признать поражение.

Обхватив себя за плечи, ищу взглядом Анвара — если он скажет бежать, мы побежим. Смотреть, как людей Манчтурии потопят словно котят, я не собираюсь. Дым из горящего леса всё гуще, щиплет глаза и не даёт вглядеться как следует. Громкий треск занимающихся пламенем стволов давит на уши. Происходящее внизу всё больше напоминает кровавую баню, топленную по-крестьянски: когда печь дымит вовнутрь, и гарь оседает на стенах. Трава завалена телами, отрубленными конечностями… залита кровью как хлюпающим ковром. Даже в этой каше кто-то из бандитов успевает стянуть кольчугу с павшего воина и набросить на себя. Падальщики. Грифы. Стоны…

И вот наконец, чуть в стороне, почти у самого тракта, вижу высокого тёмного всадника. Видимо, он уже так успел зарекомендовать себя, что к нему никто из врагов и не пробует приблизиться даже когда тот снимает и откидывает в сторону шлем. Чёрный плащ раздувает ветер, пока Анвар прыжком покидает седло. Не знаю, как долго он смотрел на горящий лес, но думал явно о том же, о чём и я. Злится ли, что упустила момент для отступления? Или знал, как всё будет, знал с самого начала?

Он так неспешен, словно вокруг никто не бьётся до последней капли крови. Треплет по холке Цивала и вдруг отходит от него на шаг назад. Дурное предчувствие всё крепнет, губы пересыхают. Слежу за каждым жестом Анвара в ожидании неминуемого подвоха. Он разворачивается к холму лицом, попутно хлопнув коня по крупу. Цивал галопом несётся ко мне через всю равнину и лихо перепрыгивает через тела.