— Нравится? — заметив моё молчаливое восхищение, не без гордости спрашивает Анвар.
— Никогда не видела ничего подобного, — честно признаюсь я, с трудом отведя взгляд от причудливой гравировки на самой арке, запечатлевшей картины каких-то сражений. Это невозможно, но материал сверкает не меньше, чем обруч на голове герцога, и я всё же тихо уточняю: — Не может быть, чтобы вы украшали белым золотом колонны. Это даже для короля было бы…
— Это не золото, Ваше Величество, — открыв перед нами двери без помощи слуг, сам поясняет Иглейский с лёгкой снисходительной улыбкой. — А превосходное мастерство. Сталь шлифуется до такой степени, пока гравировка не станет похожа на драгоценную. Мы терпеливый народ, но, если наше терпение заканчивается… последствия не радуют никого.
Я нервно сглатываю, улавливая в словах герцога заложенный им подтекст. И может быть, меня бы хватило на достаточно хитроумный ответ, но точно не сейчас — не после дня на жаре и в седле. А ещё совсем не испытываю рвения пикироваться с человеком со столь зычным, стальным голосом, созданным для приказов на поле брани.
— В таком случае, ваши мастера очень искусны. Всё, как и говорил Анвар, — ограничиваюсь я вежливостью.
С приглашающим жестом герцога мы проходим под тень поместья, и я облегчённо вздыхаю — тут намного прохладнее, чем снаружи. Приятно пахнет цитрусами. Приветственный холл имеет форму круга, а купольный потолок расписан настоящими картинами — улавливаю лишь новые элементы сражений, после чего запрокинутая голова нещадно кружится, и перед глазами мутнеет чёрная плёнка.
— Полегче, милая, не всё сразу. — Анвар тут же подхватывает меня за талию, не дав окончательно упасть. — Успеешь рассмотреть местные красоты. А пока что тебе и правда лучше отдохнуть. Отец, не возражаешь, если мы всё детально обсудим завтра с утра?
— Но ведь…
Договорить герцогу не дают: леди Олана пихает его локтем в бок, и тот послушно замолкает, хоть и закатив глаза. Герцогиня что-то добавляет жестами, на что Анвар с благодарностью кивает:
— Спасибо, мама. Пусть она немного освоится и поспит, а потом расспросите о чём пожелаете. Обещаю ответить на все ваши вопросы.
С изрядной долей смущения я откланиваюсь и следую за своим мужем, мягко утягивающим меня к лестнице за руку. Преодолеваю соблазн задержаться на пролёте и рассмотреть очередную гравировку, которой украшена, кажется, каждая стена в этом здании.
— Мне неловко перед твоей семьёй, — тихо признаюсь я, едва мы покидаем зону слышимости. — Они имеют право знать всё, что произошло, а…
— А ты сейчас не лучший рассказчик, да и я сам тоже. К тому же они ещё не знают главного — что тебе вредно переутомляться. К счастью, твоя сообразительная свекровь уже распорядилась подготовить для нас ванну и ужин.
— Кстати об этом. Не мог бы ты переводить для меня то, что говорит леди Олана, пока я сама не освоила язык жестов?
Анвар замирает на очередной ступеньке и поворачивает ко мне голову, с удивлением задрав бровь.
— Серьёзно? Ты собираешься учить язык жестов? Это не так уж просто.
— Если это поможет наладить связь с твоей семьёй, то я вполне готова.
Кажется, после этих слов Анвар сжимает мои пальцы ещё крепче и слегка прибавляет шаг, стремясь скорее добраться до своих покоев.
— Я всегда думала, что в песках экономят воду, — только и удаётся выдавить из себя, когда захожу в предложенную помывочную.
Что ж, местный аналог ванны явно готов пристыдить королевскую. Потому что здесь квадратная «ванна» устроена как углубление в полу, сплошь выстланное мраморными плитами. А размером она почти во всю комнату, что с лёгкостью бы позволило в ней плавать. Из-за наступившей темноты за окнами и общего полумрака затемнённых стёкол по всему периметру помещения расставлены высокие канделябры со свечами, а вдобавок — вазоны с букетами незнакомых мне крупных белых цветов, чарующе пахнущих мёдом.