Шаттл лежал как-то боком — под углом, и весьма большим. Левый бок завалился в какие-то отвратительного вида заросли, правый, наоборот, значительно приподнялся.
Добрые четверть часа я приходил в себя, потом выпал из кресла и прополз в салон. Часть ящиков завалились влево, сорвавшись с фиксаторов.
В нейроимплантате я активировал планограмму и осмотрел салон — двадцать шесть ящиков немного разбросало, что не так и критично, как показалось мне на первый взгляд.
С болота послышалась какая-то трель, потом урчание. Я открыл ближайший оружейный ящик и достал пистолет-пулемет с двумя рожками.
Открыл левую пассажирскую пневмодверь — в лицо пахнуло запахами леса и болота. Вдохнув и выдохнув несколько раз, я огляделся и спрыгнул на поверхность, какую-то траву или мох. Твёрдая вроде.
Вонь была очень характерная для болота. Кроме того, солнце практически зашло за горизонт.
Вокруг была трава и камыш, а в паре сотен метров вокруг — какие-то заросли. Не знаю, показалось мне или нет, но почти напротив меня было какое-то шевеление — недолго думая, я разрядил в ту сторону целый рожок, потом опомнился и пришел в себя.
— Спокойно, господин капитан Тремейн! — прошептал я сам себе.
Вспомнил, что для начала надо было проанализировать здешний воздух. Но раз ещё не задохнулся, то дышать вполне можно.
Я вернулся в кабину — связь не просто не работала, а была вырублена наглухо. С таким мощным средством РЭБ я сталкивался впервые, поскольку ничем иным такое положение было не объяснить. Скорее всего, сгорела какая-то из коммутационных плат — они очень чувствительны к подобному воздействию. Противоударная система тоже забрала на усиление щита огромное количество энергии одномоментно.
Я попробовал и основные каналы шаттла, и запасные на передатчике голосвязи, даже протокол синхронизации имплантата — ничего, полная тишина в эфире. Электроника вообще не работала — шаттл полностью выключился и стал куском металлолома.
Ситуация предельно удручающая, но далеко не безнадёжная — я снова активировал погрузочный манифест и сфокусировал взгляд на ящиках.
Работы предстояло много, и я не стал терять времени. Разгрузка двух десятков крупных и не очень ящиков заняла почти полтора часа — и чувствовал я себя весьма паршиво, и угол был крайне неудобный, потому мне пришлось прилагать большие усилия, чтобы выгрузить и вытащить груз на травку возле камышей.
Было уже весьма темно, но проделанную шаттлом гигантскую борозду было ещё неплохо видно метров на двести в сторону леса, где были несколько поваленных деревьев. Мне даже стало интересно — какая у неё длина? Надо будет посмотреть, когда посветлеет.
Я достал один из небольших фонариков и начал перебирать ящики — винтовка «Фари» с боеприпасами, энергоплазменный пистолет, бинокль, прожекторы, портативный переводчик, ящики с гранатами, ракетницей, сканерами и комплектом средней брони очень меня взбодрили.
Вернулся в кабину — снял коробку с мечом, нейромодемами и прочей мелочью. Тут же были адаптационные медикаменты — закатил рукав и вколол первый из трёх. Знал, что после такого укола лучше не пить час или два, хотя и очень хотелось.
Выйдя наружу, снял лётный комбинезон и облачился в броню «Рейдовик» — лучше изначально быть защищённым, чем потом жалеть об упущенных возможностях.
Зарядил винтовку, рукоять меча поцепил на пояс, туда же повесил пистолет-бластер, три гранаты и за спину закинул пистолет-пулемет. Настроение улучшилось.
Включил прожектор и тщательно осмотрел шаттл — он немного погрузился в болото, но запуск маневрового двигателя ситуацию мгновенно исправит. Вот только остаётся его запустить, но он совсем не хочет запускаться.
— Не утонет! — констатировал я, пару раз обойдя вокруг. — Ну и вонь!
Оставалось выяснить — где примерно я нахожусь, как мне восстановить связь с кораблем и что в принципе мешает это сделать?
Ещё раз в зашел в кабину — там все было в полной отключке, помигивали несколько датчиков, но панели не работали. С таким я сталкивался впервые за всю свою карьеру наёмника.
Находился я в каком-то болоте, но вокруг был густой лес — многие деревья были выше пятиэтажного дома, их кроны почти закрывали небо. Хотя оно и просматривалось, но звёзд видно не было, только свет луны пробивался из-за туч.
Запашки были такие, что оставаться здесь не хотелось, да и комары особо доверия не внушали. Некоторое время я осматривал периметр, потом решил спуститься немножечко вниз, потому что находился на возвышенности.
«Соллис говорила, что здесь сейчас раннее лето. Лес похож на буковый, судя по всему, но есть и пихты, и дубы. Все такие огромные, просто поразительно! Очень древний лес, наверно. Как же здесь приятно пахнет», — я включил фонарик и направился в сторону зарослей, за которыми и были деревья.
Когда отдалился километра на полтора, лесной воздух, сам по себе прохладный, стал более насыщен приятными ароматами. Это немного подняло мне настроение, а ещё успокаивал тот факт, что здесь явно была дикая глушь, то есть никаких потенциальных угроз.
Пройдя метров на двести ниже, спустился с пригорка на более ровную местность, поросшую травой. Луч фонаря зацепил несколько густых и огромных папоротников, и некоторое время я их рассматривал — очень похожи на знаменитый сорт «споратиум хмелика», из недозревших спор которого делают медово-виноградно-папоротниковую настойку. Такие росли в лесах Фариаргенты и культивировались на многих других планетах эльви. Они ещё определенно не зацвели — бутоны только набухали. Будь я на родной планете, через пару недель я бы их срезал и поставить бродить.
Я уже хотел идти обратно к шаттлу, как послышался какой-то странный шум. Я напрягся, застыл и прислушался, решив, что это глюки, вызванные стрессом. Однако довольно скоро повторились то ли шум, то ли рёв, то ли крики — но довольно далеко. Я снял с плеча оружие и прислушался. Через несколько секунд это всё повторилось, и я решил идти на звук — раз есть явная опасность в трехкилометровой зоне от шаттла, надо её сразу изучить и по возможности нейтрализовать.
Я довольно осторожно пробирался по лесу. Минут через семь показался просвет — лес начал немного редеть. С каждым шагом странные звуки всё усиливались, и вскоре я определил их как смесь чьих-то криков и испуганного рёва животного — возможно, что и не одного.
Деревья стали попадаться уже более низкие и молодые, и когда я поднял голову, то увидел несколько звёзд, которые пробивались из-за плотных облаков. Как раз в этот момент оступился и чуть не упал — прямая поверхность резко превратилась в склон. Я присел и подсветил — склон под небольшим углом уходил метров на сто вперёд и был почти без деревьев, и мне показалось, что там впереди был обрыв.
Всё более громкие звуки доносились откуда-то снизу, как бы из этого обрыва. Сжав винтовку, я пострался двигаться чуть более осторожно и медленно. Без риска упасть и покатиться вниз я преодолел расстояние — это был действительно обрыв.
Я лёг и очень осторожно подполз к краю, потому что именно оттуда доносились уже весьма громкие крики, вопли, рёв и прочие подобные звуки.
Хотя было довольно темно, но я увидел то, что в принципе увидеть здесь не ожидал: метрах в двадцати или дальше внизу был своеобразный каменистый участок, который огибался с трёх сторон горой, на которой я сейчас находился сверху и по центру. Это была деревня, или даже деревенька из пяти-семи захудалых хижин, возле которых горели факелы. На другом конце деревни, в двух сотнях метров от центра горы, происходило нечто очень интересное, и я достал бинокль, чтобы рассмотреть получше.
Там мелькало несколько факелов, но я увидел, как огромный, страшный медведь стоит на краю деревни, машет лапами и ревёт, а его пытаются отогнать длинными палками-факелами какие-то странные люди, вроде как девушки или женщины, одетые в разноцветные одежды. Их было несколько, и насколько я смог рассмотреть — вооружены они были копьями и луками, и вроде как старались не подпустить медведя внутрь деревни. И сами девушки, и медведь издавали всю эту какофонию диких воплей.