Снова наблюдаю за повозкой. Мужчина остановил ее у входа в таверну. Я подбегаю ближе, прячусь за большими еловыми ветками, раскинувшимися в парах метрах от дороги.
Для чего я прячусь? От кого? Почему меня так волнуют эти двое... то есть трое? Почему мне просто не пойти туда? Почему не сбежать? Почему я так спокойна? Я должна быть в панике. Попала черт знает куда, а сама играю в сыщика.
И все же не могу отвести взгляд.
Вокруг совсем стемнело. Огней при входе в здание еле хватает, чтобы осветить ближайший квадратный метр. Навстречу повозке выбегает немолодая седовласая женщина в одной ночной рубахе. Она протягивает руку женщине, осматривает ее. В воздухе зависает напряжение. Я вглядываюсь в эту картину. По спине пробегает дрожь. Чувство, что все это так далеко от привычной жизни и так знакомо заполняет собой каждую клетку моего разума.
Мужчина спускается с козел и подходит к женщинам. Старушка мотает головой, смотрит на него и опускает голову. Незнакомец пошатывается. Он прикасается рукой к щеке больной и измученной женщины. В его взгляде столько боли и сожаления, столько любви и недосказанности. Наконец, мне удается увидеть его чуть четче. По крайней мере, голубые глаза, полные слез я вижу ясно.
Кажется, он готов рухнуть рядом с ней. Он не сводит взгляд с женщины. Ее трясет. Старушка явно не хочет видеть того, что случиться дальше. Она возвращается обратно в таверну. Проходит еще десять или двадцать минут. Я стою, как вкопанная. Мои ноги замерзли, я не чувствую пальцев рук, но боюсь пошевелиться. Я не должна смотреть.
А женщине становиться все хуже. Я слышу ее крики и стоны даже с такого расстояния. Ее скручивает, по телу пробегает судорога. Я вижу, как она хочет скинуть с себя одежду. Наверное, у нее жар или галлюцинации. Мужчина стоит рядом, держит ее руку. Наконец, в одну минуту все ее страдания кончаются. Женщина издает чудовищный, нечеловеческий крик, и ее голова падает набок. Мужчина опускает ее веки, целует на прощание, затем берет один из фонарей, висящих на крыльце.
Я внимательно смотрю на него. Фонарь старинный, раритетный. Он наполнен чем-то горючим. Внутри горит маленькая свечка. Мужчина разбивает фонарь о край повозки.
Повозка сделана из дуба, поэтому горит долго, в отличии от человеческой плоти. От погребального костра мне становиться дурно. Я прячусь глубже в тени деревьев и больше не могу смотреть. Облокачиваюсь на ствол дерева, потому что не могу стоять. Я не знаю, кто была эта женщина, может воровка, может убийца, но она готовилась стать матерью, а этот мужчина, скорее всего, отцом. Меня переполняет искреннее сожаление и сочувствие. Как несправедлив этот мир!
Огонь тухнет, а я смахиваю слезы со своих щек. Как будто я только что потеряла кого близкого, или сама была на ее месте. Я всегда была чувствительной и принимала чужие несчастья, как свои. Но то, что я увидела сейчас, лишает меня всякой возможно трезво рассуждать. Я просто хочу проснуться. Хочу чтобы что-то произошло... чтобы что-то втянуло меня из пучины собственных мыслей. И происходит то, чего мне не забыть никогда, и что совсем не входило в мои планы. На меня нападает волк.
Глава 2.
Сначала я не замечаю его, но слышу глубокое дыхание. Из пасти разит гнилью и кровью. Сколько человеческих глоток он перегрыз своими клыками?
Он совсем близко. На расстоянии вытянутой руки. Я смотрю в его блестящие глаза. Смотрю в глаза надвигающейся смерти. В глазах темнеет. Я боюсь. Раньше, смотря фильмы, я не понимала, как люди перед гибелью успевают о стольком подумать. Теперь я поняла, потому что в моей собственной голове пронеслась сотня мыслей. Перед моими собственными глазами промелькнула вся моя жизнь.