Уже шесть человек были внесены в список отъезжающих: Фюльжанс Лафлэш, Тэссье, Бержерон, два брата Люссье и Нарсисс Лефебвр, бродячий учитель. Они отправлялись через месяц на паруснике «Черный орел». Над ними уже витала дымка таинственности. На них смотрели с особым уважением и скрытой завистью. Симон старался зазвать их к себе в кузницу, и их восторженные слова, полные радужных надежд, воспламеняли его, взращивали его безумную мечту. Оставаясь один, он хватал молот и яростно ударял по наковальне, чтобы прогнать наваждение; взлетали пучки искр, и ему мерещилось, что сверкает золото, то золото, которое поедут добывать эти счастливцы. И подумать только — стоит лишь захотеть, и однажды он тоже станет обладателем золотого кольца, еще более прекрасного, чем то, которое так его поразило! Кольцо приобрело в его представлении силу талисмана, и ему казалось — как только он его наденет, остальное придет само собой: они с женой поселятся в большом доме у реки, у Бэт будут красивые шелковые платья, а маленький Розэр и другие дети, которые у них появятся, пойдут учиться в городскую семинарию. Предавшись этим мечтам, Симон стал молчаливым. Он долгими часами просиживал в своей кузнице на табуретке, опустив руки, с печальным лицом. Наконец он принял великое решение. Он составил план, начал тайные переговоры, одолжил денег. Затем он упросил своего двоюродного брата Кома Тайфера из местечка Бек-де-Льевр арендовать кузницу на время его отсутствия.
Несколько недель спустя он сел на судно вместе с остальными. И на долгие месяцы словно могила скрыла путешественников. Но вот однажды кюре позвал к себе Бэт, Мари Люссье, Альфонсину Бержерон и других близких родственников тех, кто уехал за золотом. Он прочитал им письмо, полученное утром от Нарсисса Лефебвра, учителя. Лефебвр описывал бесконечный путь — шесть месяцев и восемь дней, — несмотря на то, что четырехмачтовый «Черный орел» водоизмещением тысяча шестьсот тонн мог нести тридцать два паруса и был отличным ходоком. Пассажиры, едва утолявшие голод соленой рыбой, страдали к тому же от жажды. Для сбора дождевой воды на палубе была растянута просмоленная парусина, но вода эта очень быстро портилась, и от нее исходило такое зловоние, что, глотая ее, они вынуждены были зажимать нос. Они пережили ужасные штормы. При каждом крене судна концы больших рей глубоко погружались в море, и от ударов гигантских волн корабль зловеще трещал, грозя разломиться. Когда проходили экватор, неделями держался мертвый штиль. Судно не двигалось, и от этой неподвижности, от тропического, обжигающего, знойного солнца один из пассажиров, романтичный молодой человек, которого пожирала лихорадка, покончил с собой. Но, слава богу, заканчивал письмо учитель, невзирая на все эти невзгоды, люди из Сент-Панкраса держались хорошо. И однажды утром, много времени спустя, с волнением увидели они, собравшись на палубе, едва вырисовывающиеся австралийские берега; за ними расстилался сказочный золотой край.
Далее шли советы близким. Когда очередь дошла до Бэт, кюре прочитал:
— Симон Тайфер шлет привет своей дорогой жене и просит ее надеяться. Уже недалек тот час, когда он вернется домой с золотым кольцом!
В конце абзаца неловкой рукой был выведен чернильный крест. Священник протянул письмо Бэт. Затуманенными глазами посмотрела она на крест, изображенный кузнецом, затем на конверт с иностранными марками, наклейками, печатями и побежала домой, чтобы, закрывшись на кухне, свободно предаться мечтам о том близком будущем, когда под руку с мужем пройдет по улицам, одетая в шелка и бархат.
Каждую неделю она зажигала лампаду перед образом божьей матери, покровительницы путешествующих, и перебирала четки, как того желал отсутствующий. Дважды она получила маленькие суммы денег в английской монете.
Первым вернулся в деревню Фюльжанс Лафлэш. В кожаном ремне под своей старой курткой он привез маленький слиток золота и несколько банковских билетов. Все жадно слушали, когда он принялся описывать свои приключения. Он долго рассказывал об остальных: Альбан Тэссье, женившись на ирландке, остался в конце концов в Брисбене. Нарсисс Лефебвр, учитель, умер от дизентерии. Бержерон и братья Люссье подумывали о возвращении. Что касается Симона Тайфера, то тут Фюльжанс оказался довольно сдержанным. И было от чего! Симону здорово не повезло. Собрав довольно много золота, он отправился в Мельбурн обменять драгоценный металл на денежные знаки. И тут его до последнего су ограбил нечистый на руку делец. И он все начал заново, забравшись подальше, в самое глухое место, куда мало кто отваживался заходить.
Шли годы, и золотоискатели один за другим возвращались на родину. Все, за исключением Симона Тайфера. Последние известия о нем привезли братья Люссье. Они видели Симона. Они нашли его в глубине заброшенного лагеря, худого, изможденного, сжигаемого лихорадкой. Всю ночь он бредил и только к утру пришел в себя. Но был так слаб, что не мог говорить. Одни лишь глаза жили на его обострившемся лице, и он взволнованно следил за каждым шагом своих земляков. Охваченные жалостью, они хотели увезти его с собой. Они готовы были оплатить ему дорогу домой. Но кузнец отрицательно тряс головой. И так как они настаивали, он приподнял свою упрямую башку и четко выговорил:
— Я не уберусь отсюда, пока не заполучу золотое кольцо!
Долгие годы от него не было никаких вестей, и все думали, что он умер. Но так как извещения о смерти Бэт не получала, священник и местные именитые граждане собрались, чтобы обсудить положение. Было решено послать запрос. Описанию пропавшего без вести не соответствовал никто. Тем не менее австралийские власти сообщали, что в те времена эпидемия желтой лихорадки скосила часть населения. Охваченные отчаянием, страшась заразиться, люди закапывали трупы, сваливая их как попало и не устанавливая личности. Возможно, канадец оказался жертвой этого бедствия.
Бэт стала носить вдовью одежду. Немного времени спустя она потеряла сына, которому никогда не хватало еды. Наконец, и сама Бэт, подточенная горем, заботами и нищетой, тоже умерла.
Образ Симона Тайфера уже давно стерся в памяти жителей Сент-Панкраса, когда однажды весенним утром, открыв двухстворчатую дверь своей кузницы, Ком Тайфер увидел идущего по дороге незнакомца, которого он принял сначала за бродягу. Странный какой-то, немолодой, на голове запыленная шляпа с широкими полями, нижняя часть лица вся заросла бородой. По всему видно — нездешний! В руке он держал кожаную котомку, пеструю от ярлыков. Когда незнакомец подошел совсем близко, он положил котомку на землю и протянул руку: на его пальце сверкало золотое кольцо, совершенно новое. Ком едва не закричал. Он закрыл глаза и снова открыл: незнакомец все еще стоял здесь, перед ним.
Тогда он осенил себя широким крестом и спросил дрожащим голосом:
— Это ты, Симон?
Тот кивнул головой и ответил:
— Вот я и вернулся домой.
И спросил:
— Как Бэт?
— Она уж давно померла.
— А мальчонка?
— И он тоже.
Золотоискатель застыл на месте, потом наклонился, поднял котомку и, ни слова не говоря, медленно двинулся по винтовой лестнице и скрылся в маленьком жилище, заброшенном со времени смерти Бэт.
Даже призрак Симона Тайфера, появись он в селе, не вызвал бы большего волнения, чем возвращение самого Симона. Каждый хотел собственными глазами увидеть воскресшего, и не успели еще отзвонить обедню, как уже весь приход собрался возле кузницы. Ком, едва пришедший в себя от волнения, шептал то тому, то другому, что Симон вернулся домой, «похожий на побирушку больше, чем все здешние побирушки, вместе взятые, но у него есть золотое кольцо, куда шикарнее, чем кольцо монсеньёра Пакро, кузена Памфила Маркота…». Вдруг он замолчал: на пороге своего жилья появился Симон Тайфер. Золотоискатель спустился по лестнице, окруженный благоговейным молчанием, и сел на каменную лавку против горна.
Один за другим к нему начали подходить любопытные, желавшие полюбоваться золотым кольцом. Но на вопросы, которые ему задавали, Симон отвечал односложно. Сам кюре ничего не мог вытянуть из него. Неделями, месяцами упорствовал он в своем молчании, и в конце концов его оставили в покое. А оттого, что постоянно, день за днем, он, упершись подбородком в палку, сидел на лавке в кузнице, наступило время, когда люди забыли обо всем, что с ним приключилось.