— В ящике, — произнес он хриплым голосом. — В ящике…
— Ящик, — повторил с нетерпением Сайкс.
— Вы же зря теряете время, — сказал Маккреди.
— Откройте его, — требовали они.
Совместными усилиями они открыли ящик и стали извлекать оттуда ветки, слой за слоем. Маккреди начал ругаться.
— Ведь все это — вес, все это мы, черт возьми, несли! — кричал он.
Джонсон сказал:
— Ветки и еще, черт возьми, ветки. Неужели это шутка?
Но Сайкс возразил:
— Там что-то есть. Я слышал, как что-то грохотало. Я слышал какое-то грохотанье, когда мы несли этот ящик. Смотрите, вот оно.
Они все сомкнулись. Каждый думал о том, что существуют вещества, которые наука извлекала из земли и использовала на благо человечества, вещи, которые дороже золота, которые не имеют цены. Они внимательно следили за профессором, а он взял в руки эти несколько камешков и бросил их на пол.
— Они ничего не стоят, — сказал он озадаченный, пытаясь понять, что задумал Маркграфф.
— Ничего не стоят, — повторил с грустью Сайкс.
Вот тут Маккреди взорвало:
— Я так и думал, что Маркграфф — псих. Надо же было ему говорить, что содержимое, этого ящика дороже золота.
— Нет, — возразил быстро Берри. — Я помню слово в слово, что он говорил. Он сказал: «То, что там лежит, станет для вас дороже золота, если вы доставите это моему другу, профессору Макдональду, живущему на берегу».
— Ну и что? — закричал Маккреди, в голосе его звучали досада и разочарование.
— Да, ну и что? — повторил Джим Сайкс. — Пусть уж это было бы обыкновенное золото. Я б согласился и жена с детьми тоже.
Джонсон от нетерпения покусывал пересохшие губы.
Берри посмотрел на них всех: на Маккреди, повара, крупного ирландца, на Сайкса, моряка, который мог теперь поехать домой к жене и детям, на Джонсона, бездельника.
Он подумал об университетском городке, зеленом весной, и о девушке, которая ждала; потом он вспомнил про джунгли, из которых они выбрались, про этот зеленый ад, в котором множество людей, оказавшись в одиночестве, превратились в останки из белых костей, он подумал об удивительной решимости, которая заставила их всех победить, чтобы сдержать обещание; всех четверых удерживало вместе только это. В этом и состоял для них дар Маркграффа.
— Он сказал, что мы будем вознаграждены, — скулил Джонсон. — Я сам слышал, как он это говорил. А что мы получили?
Берри быстро повернулся к нему.
— Жизнь, — сказал он.
Уилл Ричард Берд
В Галл-Пойнт приезжает кино
В сарае за рыбным причалом в бухте Гренни-Коув четверо мужчин чинили сети. Весна наступала неохотно, но теплое солнце растапливало лед, и с просмоленных крыш поднимался пар. На берегу кипела работа — рыбаки готовились к выходу в море.
Четверо работали в полном молчании. Они сидели на скамьях, полуприкрытые парусиной, складками свисавшей с балок сарая. Руки их сновали, вытаскивая и связывая нити, делая узлы и швы. Внезапно люди прекратили работу и прислушались — с причала доносились голоса.
— Это те двое ребят, что ходили чистить дно у берега, — сказал низкорослый и щуплый Саймон Холдер.
— Узнать бы, получили они деньги или нет, — отозвался Дик Берри, краснолицый мужчина, широкий в кости и плечистый.
У них за спиной работали Бен и Мэтью, братья, гордые тем, что их наняли вместе с Саймоном. Бену было всего семнадцать лет, но этот худощавый парень держался солидно, как и все остальные.
— Эй, Уильям! — крикнул Берри человеку, проходившему мимо открытой двери. — Погоди-ка! Как дела?
Человек вернулся и просунул голову в дверь.
— Да ничего нового. Кино приехало…
— Кино! — Берри разинул рот от удивления. — Да ну!
— Ага, там один парень приспособил движок и крутит кино. Сегодня вечером будет показывать в Галл-Пойнте.
— В Галл-Пойнте! — Берри встал со скамьи, лицо его пылало. — Саймон, махнем?
— А сколько он дерет? — спросил Саймон.
— Двадцать пять центов. Но фильмы у него мировые. В одном…
— Не рассказывай, — крикнул на него Мэтью, — все испортишь! Ну, так что, Саймон?
На лице у него, как и у Бена, было написано равнодушие, но глаза горели нетерпением.
Саймон поднялся и пошел к двери. Все потянулись за ним и остановились, всматриваясь в море.
Лед пошел трещинами. Солнце пригревало, с суши дул сильный ветер. У самых скал ширилась полоса черной воды. Повсюду виднелись разводья, которые то стягивались, то раскрывались. Южнее, у Галл-Пойнта, вода, наверное, совсем освободилась от льда.
— Рисковое дело, — произнес Саймон.
— Есть немного, — отозвался Берри.
— А ветер попутный, — добавил Мэтью.
Слышался все нарастающий скрежет трущихся льдин, резкий, не прекращавшийся ни на мгновение.
Бен посмотрел наверх. Небо было чистым и казалось отражением бескрайних ледяных просторов.
— Вроде ничего, ясно, — сказал он. — Но к вечеру все может быть.
— А деньги у вас есть, ребята? — спросил Саймон.
Все отрицательно покачали головами, а Берри смущенно усмехнулся.
— Ведь нам нужен целый доллар, — строго произнес Саймон, — деньги немалые.
— Здесь сроду не показывают кино, — сказал Бен, — я никогда его не видел.
— Ну вот, в Пойнте и посмотришь, — заявил Берри, — поставим косой парус, и айда!
Саймон поскреб продубленный солью подбородок. Эта четверка была самой лучшей в бухте.
— Давай собирайся! — внезапно произнес он.
— Шестая миля, — спустя час сказал Саймон, когда на своей плоскодонке они прошли в глубь широкого разводья. Косой парус оказался сплошной помехой. Ветер крепчал и кренил лодку. Саймон убрал парус.
— Похоже, мы сваляли дурака.
Они зря потеряли много времени. Мэтью в спешке вывернул уключину, но они не стали возвращаться, чтобы починить ее, а доверились парусу, и весла Мэтью валялись без дела.
— В открытом море ветер будет посильнее, — сказал Берри. Он греб и поэтому выговаривал слова нечетко.
Его предсказания сбылись. Как только они вышли из-за скал, закрывавших бухту, ветер налетел на лодку и резко крутанул ее. Кругом ширились трещины, да и вода поднялась выше, чем им казалось с берега, и заливала лодку.
Саймон правил длинным веслом, рядом с ним сидел на корточках Мэтью, готовый в любой момент прийти на помощь. Лодку швыряло вверх и вниз, все смешалось, широкополые зюйдвестки и дождевики, и нельзя было различить лица.
Они даже не пытались разговаривать. Скрежет льда смешивался со свистом ветра, поглощая все другие звуки. Разводье, по которому они шли, стремительно расширилось и превратилось в лаву бурлящей, клокочущей воды, хлеставшей через борт. Штормовка Саймона промокла насквозь, с капюшона текла вода, но выражение лица оставалось неизменным. Нюхом прирожденного моряка он мгновенно определял мощь каждой надвигавшейся волны.
Внезапно люди насторожились. Перед ними выросла льдина. Ударявшиеся об нее волны угрожали лодке. Саймон и Берри приложили все силы и избежали столкновения. Они действовали слаженно и не промолвили ни слова. Мэтью тут же принялся вычерпывать воду, набравшуюся в лодку при резких поворотах, и, пока не кончил, они продвигались медленно. Наступали сумерки.
Солнце быстро скрывалось за скалой позади них, ветер все крепчал, он стал пронизывающим. Темнота усиливала опасность, и Мэтью напряженно всматривался вдаль.
— Гляди, как заволокло! — воскликнул Мэтью. — Берега не видать.
Берег, раньше лишь подернутый дымкой, был окутан плотной пеленой тумана, казалось насквозь пропитавшего воздух.
— Сзади тоже наползает! — крикнул Бен.
Они прошли полпути, когда на них опустилась густая крутящаяся завеса. Им предстояло двигаться к берегу, очертания которого непрерывно менялись, и они рисковали наткнуться на льдину.