Затем Альберт зажег фонарь. Он прошел по всем комнатам, запирая за собой двери и задергивая на окнах занавески. Свои вещи он связал в узел, похожий на тот, что принес с собой, — ни больше, ни меньше.
Уже была поздняя ночь, когда он лег. А когда проснулся, у него было такое ощущение, словно он и не спал, однако часы показывали четыре часа утра.
Ночь была на исходе, но утренний воздух не принес прохлады. Он взглянул на небо, но звезд не увидел, и земля казалась странно притихшей. Что такое случилось с птицами? Почему они молчат? От вчерашнего обеда у него осталась горстка бобов, и он, не разогревая, съел их с куском хлеба и запил глотком воды.
На востоке, из-под нависших над горизонтом облаков, пробивался бледный рассвет. Надо было спешить…
Собака спала в своей конуре за дверью. Услышав, как она повизгивает во сне, Альберт сначала заколебался, но все же окликнул ее.
Он уверенно вошел в хлев и вынес оттуда топор. Оглядевшись по сторонам, Альберт зашагал по направлению к полю и вскоре оказался среди табака. Нет, это было неподходящее место!
Он направился к реке, туда, где, скрытая со всех сторон зеленым кустарником, лежала маленькая лощина. Альберт тихонько свистнул, собака ответила ему лаем.
И когда она, задыхаясь от бега, приблизилась к нему, он молча ударил ее топором. Затем принялся рыть глубокую яму. Глаза его были сухи, а губы крепко сжаты. Кончив копать, он изо всех сил отшвырнул от себя топор.
Потом Альберт вернулся в дом, взял узел и зашагал навстречу первым проблескам зари.
Он не успел сделать несколько шагов, как из-за ели выскользнула чья-то тень. Батч… Должно быть, она видела его из чердачного окна. Она впопыхах надела платье, башмаки так и не зашнуровала, волосы ее были распущены и падали на спину.
— Здравствуй! Это ты, Мари?
— Куда вы идете… с этим?.. — Она указала на узел.
— Ну да!.. — проговорил Альберт, видя, что ей и так все понятно. — В город. А это место не для меня.
И он зашагал. С минуту Батч стояла в раздумье, потом сделала несколько шагов вслед.
— И вы решили просто так взять и уйти?..
Он молча пожал плечами.
— Я думала, вы мне скажете об этом.
— Зачем это? — Он решил отделаться шуткой. — Или ты, может, со мной хочешь пойти?
Она стояла неподвижно и молчала, затем слегка дотронулась до его плеча, и он тоже замолчал.
— Пойти с вами?.. С вами?..
Некоторое время они стояли молча. Им были слышны голоса в доме Вейланхортов.
— А что, если… — тихо произнесла она. — Я пойду с вами… подождите меня! — И голос ее зазвучал, как вода в роднике.
Он взглянул на нее, посмотрел ей в глаза, оглядел всю с ног до головы. И никогда взгляд его не был так ясен, словно в это злосчастное утро он увидел ее впервые: красиво очерченный рот, загадочная улыбка, стройная фигура, сильные ноги, обутые в незашнурованные башмаки. Только теперь до него дошло, что из всех живущих в этой глуши одна она была не чужой ему — единственный друг, дорогой его сердцу, хоть он никогда и не задумывался над этим.
Единственная часть его владений, которую он хотел бы взять с собой.
— Ну что ж… Значит, пойдешь?
Он заметил ее нерешительность. Обернувшись, она смотрела на дом, который никогда не был ее домом, хоть она и прожила в нем всю жизнь. Он знал, что, если она вернется туда, пусть только чтобы взять что-то из своих вещей, он уйдет один.
Но она просто нагнулась и зашнуровала башмаки. Затем старательно собрала в пучок свои длинные волосы.
И они пошли.
Первую остановку они сделали прямо на дороге. Они шли уже около часа и, добравшись до вершины холма, остановились отдохнуть. Альберт стоял и смотрел на восток. Батч сидела на песке у обочины дороги. Заученным движением, хоть и не без труда, она машинально выводила пальцем на песке: «Альберт — Батч».
Он взглянул на нее, и она покраснела. Он осторожно стер ногой «Батч» и, наклонившись, написал «Мари».
И они снова отправились в путь.
Через щель, образовавшуюся в толще облаков, на них упал луч солнца. Они посмотрели на запад. Над Гранд-Пином висела гряда свинцово-серых дождевых туч, и в косых лучах солнца виднелись темные полосы проливного дождя.
— Видишь, Мари? Они получили свой дождь!
Кивнув, она тихо прошептала:
— Они получили его, потому что ты ушел…
— Верно, — согласился Альберт. — Зато у нас осталось солнце.
Синклер Росс
Окрашенная дверь