Возвращаясь в свою комнату мимо покоев Изебеллы, я случайно расслышал женские рыдания. Войдя к себе, я подозрительно уставился на понурые морды Каспиана и Муа.
- Что произошло? - сердцем чуял, что нечто ужасное.
- Каспиан обнаружил останки тела, - буркнул кот, упорно глядя в пол.
- Останки?! - я не знал, что сильнее испытываю - облегчение или сочувствие. С одной стороны, мне было очень жаль Изебеллу, сегодня уже точно потерявшую любимого. С другой, вся эта задумка со мной могла сработать только если настоящий Мейсен мёртв - пока существовала вероятность, что он жив, что он может быть, например, пленён, Изебелла рисковала всем.
- Причина? - ожидал я подробностей от опечаленного Каспиана.
- Судя по следам, на него напали волки. Он путешествовал в одиночестве, да ещё и выехал ночью, а стаи в форкских лесах очень лютуют, особенно зимой. Догнали и задрали его коня, а потом и его самого. Видно, что отстреливался… Но что один револьвер против целой стаи?!
- Проклятье, - поднялся я, отбросив дурацкий цилиндр и трость.
- Куда вы, милорд?! - вскричал, предостерегая, механический кот. - Нельзя её сейчас беспокоить!
- Всё-таки ты не человек, а машина, Муа, - сердито бросил я, спеша на звук рыданий. - Иначе бы знал, что именно сейчас ей нужен я.
Дверь в комнату Изебеллы была не заперта, и я посчитал это хорошим знаком. Девушка стояла у узкого высокого окна, закрыв лицо ладонями и прислонившись лбом к стеклу - замок хоть и выглядел старинным, но имел множество современных удобств. Плечи, едва прикрытые светло-розовым атласным платьем, подрагивали - девушка безудержно рыдала.
Вспомнив, как плохо мне самому было два года назад, я не мог оставаться в стороне. Подошёл, робко сжал хрупкие плечи руками, надеясь, что не слишком поспешил с проявлением чувств.
Этого оказалось достаточно: развернувшись, Изебелла прижалась ко мне, дрожа, цепляясь за ворот камзола и горестно подвывая. Её истерика достигла пика, и крепко обнимая любимую, я ощутил, как она стала падать.
Мы вместе опустились на ковёр. Шепча слова успокоения, я давал девушке проплакаться - сейчас ей это было необходимо.
- Мне очень жаль, - бормотал я отчаянно, оставляя невесомые поцелуи на мокром лице, спутанных волосах и судорожно напряжённых пальцах.
- Тебе меня не понять, - всхлипывала она, такая уверенная, что права, - всё случилось давно. Время лечит, тебе уже не так больно.
Я вздохнул и закрыл глаза, наслаждаясь трепетом горячего тела в своих ладонях. Ах, если б можно было продлить этот миг навсегда. Я бы отдал за эту возможность что угодно!
- Ошибаешься, - шепнул я, признаваясь в слабости. - Я ведь так и не сумел её забыть. Если бы меня не нашёл Муа, очень скоро я бы окончательно довёл себя до смерти. Я не хотел жить. Искал любую возможность забыться и пил без остановки два или три года подряд. Даже друзья и родные уже смирились, бросив попытки вернуть меня к жизни.
Изебелла подняла на меня заплаканные удивлённые глаза.
- Ты расскажешь мне, что с ней случилось?
- Я был виноват… - сознался я, надеясь, что Изебелла меня не возненавидит. Опустив голову, прижав к себе родное тело и блаженствуя от возможности касаться девушки, ощущать рядом её живое дыхание и тепло, я поделился историей своей ужасной трагедии.
Ночь вступила в свои права, а я всё рассказывал и рассказывал, впервые изливая кому-то душу. Это было все равно, как если бы я встретился с настоящей Беллой и смог, глядя прямо ей в глаза, покаяться во всех грехах, признать вину и сказать, как сильно, беззаветно люблю её до сих пор. И как я сожалею о том, что сделал – а точнее, о том, чего не сделал, бросив её в самый неудачный момент, позволив преступникам замучить её до смерти. И что я согласился бы теперь на что угодно, лишь бы повернуть время вспять и исправить ошибку. Я сказал, насколько больно и одновременно желанно мне смотреть на Изебеллу. И, понимая, что она другой человек, я хотел быть рядом. Хотел получить этот шанс для искупления грехов. Даже если наше общение будет кратковременным. Даже если вскоре придется вернуться, так как это правильно, и нельзя нарушать законы вселенной. И что я буду всегда вспоминать её, не только потому, что она похожа на мою Беллу, но потому, что я уже полюбил и её.
- Замолчи, - попросила девушка, накрывая мой рот ладонью. Её безумный взгляд бродил по моему лицу, словно её до сих пор поражало моё сходство с её возлюбленным. Её лицо оказалось слишком близко, толкая меня на нарушение границ. Подавшись порыву, который уже давно сдерживал с большим усилием, я наклонился, и наши губы оказались в миллиметре друг от друга.
- Нельзя, - взмолилась Изебелла, но было видно, что она жаждет этого так же сильно, как и я. - Это предательство…
- Знаю, - я был согласен с каждым её словом. И всё-таки это ничего не меняло. – Но как же я скучаю…
Она выдохнула, потянувшись сама. Наши губы слились в солёном, полном боли и потери, поцелуе, как два замёрзших бутона розы. Мы пили боль друг друга, как путники в иссушённой пустыне, на долгое время лишённые воды. А после сидели, обнявшись и глядя на наступающий медленно рассвет, окрашивающий заснеженные верхушки сосен и белоснежные холмы, обещающий нам новую надежду.
***
Свадьба состоялась в главной церкви города Сеетла и стала серьезным экзаменом для меня, изображающего настоящего Мейсена. Кроме небольшой группы родственников со стороны Изебеллы, в обязательном порядке присутствовала пресса, ведь это событие стало новостью дня и должно было сигнализировать парламенту, что договоренности в силе.
Изебелла была восхитительна в длинном свадебном платье с кринолином, с затянутой корсетом осиной талией, с украшенными лепестками роз пышными волосами и горящими глазами. Держа её за руки и произнося клятвы, я боялся, что она расплачется. Хоть наши отношения и развивались, став намного ближе после той ночи, проведенной в скорби и признаниях, мы всё ещё были чужими людьми. Я тоже чувствовал себя странно: не успев жениться на своей Белле, я получил шанс пережить, каково это было бы, если бы она не погибла.
После свадьбы нас ждала утомительная и долгая церемония восхождения на престол: необходимо было подписать множество документов, возложить на себя обязанности короля и принести новые клятвы попеременно на Библии и на Конституции, обещая честно и праведно служить своему народу.
По возвращении в замок мы оба остались без сил. Хоть мы стали мужем и женой официально, было очевидно, что наше супружество - фикция. Это было очень больно: находиться рядом с Беллой и не иметь возможности обнять и поцеловать её, не говоря уж о большем, но я понимал, что не имею на это никакого права ни с точки зрения совести, ни с точки зрения законов вселенной - я был в этом мире всего лишь гость. И от этого становилась ещё больнее. В последние дни мне всё невыносимее становилось скрывать свои чувства к Изебелле, я понял, что влюблялась в неё всё сильнее, и не только потому, что она копия моей умершей девушки.
Мои сомнения разрешились неожиданным образом: глубокой ночью, когда я битый час лежал без сна, непрерывно смотря на горящий огонь в камине и отсчитывая последние горькие дни, которые могу провести рядом с Изебеллой, высокая дубовая дверь отворилась и ко мне вплыл ангел. Я сел, с открытым ртом наблюдая за мягкими шагами Изебеллы, идущей к моей кровати. На ней была только полупрозрачная сорочка, от вида которой у меня перехватило дыхание.