В ближайшем к мощным воротам секторе притаскиваемые из близкого леса гигантские стволы срубленных деревьев распиливались огромной ленточной пилой на — кто бы сомневался! — паровом приводе. Полученные обрезки поступали в следующий сектор, где целая толпа одетых в грязные лохмотья людей ручными пилами и топорами делили их на еще более мелкие части. Судя по виду работников — они этим занимались явно не по своей воле. Далее, на следующем этапе, производилось окончательное измельчение сырья до состояния, видимо, мелкой щепки с помощью некоего механизма, похожего на мельницу. После чего полученный материал сушился на больших, подогреваемых снизу дымом от котлов паровых машин, металлических пластинах. И, наконец, смешанный с добывающейся тут же кипящей смолой, прессовался в брикеты посредством парового, опять же, пресса. В результате должен получаться компактный и эффективный энергоноситель. За неимением других...
Дирижабль, ловко сманеврировав, зашел против ветра, направление которого указывалось, как и полагается любому уважающему себя аэродрому, развевающимся на высоком шесте матерчатым конусом, на ровную квадратную площадку размером раза в полтора больше длины воздушного судна. "Аэродром" занимал чуть ли не половину площади всего лагеря. Но причальной мачты, положенной дирижаблям, тут, к моему удивлению, не оказалось. Вскоре догадался, почему — ведь здешние дирижабли, в связи с особенностями их использования, были приспособлены к автономной посадке в любом неподготовленном специально месте. И поэтому все посадочные приспособления таскали на себе.
Я с интересом наблюдал, как зависнув в двух десятках метров над землей, невидимый из моего окна пилот этой махины умело компенсировал снос от ветра работой двигателя. а также специальных горелок и клапанов, позволявших эффективно управлять дифферентом дирижабля. В передней и задней частях длинной, жестко прикрепленной к баллону гондолы с еле слышным скрипом открылись нижние люки и на поверхность плюхнулись выброшенные из них стальные цепи с самыми натуральными якорями. А за ними, по тонким веревкам, десантировались несколько членов экипажа. Причальная команда, наверное. Споро подхватили все восемь якорей и зацепили их за не замеченные мной ранее металлические кольца, торчавшие на выровненной поверхности поля. Заработали скрытые в корпусе лебедки и дирижабль медленно, немного подрагивая, "поехал" вниз, пока не утвердился на двухметровых "ногах", склепанных из стальных балок и торчащих по три штуки с каждой стороны гондолы. Такое устройство посадочной оснастки надежно гарантировало, видимо, невозможность опрокидывания аппарата даже при сильных ветрах, которых, впрочем, я пока не замечал - у поверхности всегда стоял почти полный штиль.
Из гондолы спустили жесткие трапы и стоявшие в стороне наготове заключенные быстро, подгоняемые пинками охранников, организовали "живой" конвейер, передавая по цепочке мешки с брикетами топлива. Другие завели в специальное отверстие в гондоле толстую медную трубку и взялись за рукоятки ручного насоса, установленного на телеге с большим баком. Таким образом, скорее всего, пополнялись запасы воды для котла. Пользуясь случаем, я смог разглядеть заключенных и их охранников с минимального расстояния. Первые производили ужасное впечатление грязной оборванной одеждой, истощенным видом и полной безнадежностью во взгляде. Судя по всему, долго здесь не живут. Принадлежали пленники не к Древним, а к обычным людям, может даже и из Коммуны. А вот вторые, к моему огромному удивлению, оказались "гномами" — настоящего названия этого северного племени я так и не узнал. В серой немецкой форме, ушитой по их росту. И хотя из оружия в их руках имелись только увесистые дубины с металлической оковкой, не было заметно, чтобы те вели себя как подневольные. Наоборот, на откормленных мордах охранников явно просвечивало удовлетворение своим положением. Впрочем, чуть в отдалении имелось и несколько настоящих немцев с карабинами в руках.