Иногда встречались небольшие, на пять-шесть аккуратных домов, деревушки. Рядом с ними располагались продолговатые закрытые строения, там, наверное, содержались домашние животные. А вдалеке виднелись явно промышленные сооружения. Кажется, даже промелькнул на близком здесь горизонте разбомбленный нами завод.
Наша, местами не лишенная приятности после долгого заключения в закрытом помещении поездка завершилась у высоченного, метров в десять, частокола из толстых обструганных стволов. Верхушки дрынов были заострены и их густо обвивала колючая проволока. На каждый километр, примерно, данного "заборчика" приходилась высокая сторожевая башня с наблюдателями. Не оставалось сомнений, что это и есть тот самый хваленый внутренний Периметр, в шутку называемый в штабе союзников Великой Немецкой Стеной. Действительно надежная преграда, для зверья и врагов, преодолеть которую впервые удалось только с помощью трофейного дирижабля.
Почему внутренний я понял, когда меня грубо вытолкнули прикладами с платформы (железная дорога заканчивалась у частокола) и провели на ту сторону сквозь широкие металлические ворота, украшенные довольно ожидаемой надписью: "Arbeit macht frei". [ Arbeit macht frei — с немецкого "работа делает свободной". Лозунг, берущий начало в названии романа немецкого писателя-националиста, в насмешку размещенный на воротах многих концлагерей. ] М-да, Четвертый Рейх оригинальностью явно не страдал... Джунгли отнюдь не начинались прямо у забора. Ближайшие деревья находились не ближе, чем в полукилометре от ворот. А за ними, еще примерно в полукилометре, местами виднелся заборчик пожиже. Это и был внешний периметр. Временный. А все что между ними называлось, как мне стало известно позднее, Расчисткой.
После долгого оформления соответствующих документов на пропускном пункте у внешнего Периметра уже другие конвоиры - вооруженные устрашающего размера шипастыми дубинками гномы, привели меня на площадку между бараками. Там как раз собирались на вечернюю поверку обитатели лагеря. Вытолкнув на середину плаца, поставили на колени лицом к немногочисленному "президиуму" и высокий немецкий офицер не в серой, как привычные уже мне штурмовики, а в черной форме сообщил сквозь зубы, что в его лагере кто не работает, тот долго не живет. Притащивший меня гном с дубинкой коряво перевел на русский. После чего, несмотря на разницу в росте, легко поднял за шкирку и повернув лицом к стоявшей неровным строем толпе, громко осведомился на столь же корявом немецком, какой из бригад не хватает работника.
Тут я впервые пригляделся к своим будущим собратьям по несчастью и слегка обалдел. Раньше думал, что большую часть рабочей силы в нацистских лагерях составляют пленные из русской общины, однако представшие перед моими глазами истощенные создания явно к ним не относились. Косматые, полностью заросшие люди в основном со смуглой кожей и минимумом одежды производили неприятное впечатление. Я понял, что основное количество заключенных в лагере взято из пойманных штурмовиками представителей многочисленных общин лесных варваров. Эти люди - потомки разнообразных групп, попадавших в прошлом сюда тем же образом, что и все остальные, но почти полностью одичавших. Они не совсем потеряли человеческий облик и даже сохранили какое-то языковое общение, но полностью утратили культуру и умение производить орудия труда, деградировав до уровня примитивных дикарей. Внешний вид их также колебался в широких пределах. Я много слышал о варварах от союзников, в том числе и жуткие вещи, вроде пристрастия тех к каннибализму, однако видел вблизи впервые. Не хотелось бы провести свои, вполне вероятно, последние дни в подобной компании!
Но, Создатель, или кто там еще, присматривавший за этим мирком, сжалился. От многоликой толпы отделился здоровый светловолосый детина явно не "варварского" вида и, шагнув вперед, поднял руку:
- Нашей группе не хватает!
Гном переглянулся со своим собратом, стоявшим недалеко от вышедшего из неровного строя парня. Второй гном кивнул и кончик дубины подтолкнул меня в том направлении, в сопровождении ценного совета:
- Поидьешь в бригаду Мергза! Его сльюшайсья!
Я, шатаясь - последствия ранения, несмотря на неплохое лечение, все еще давали о себе знать, побрел в указанном направлении. На полпути меня встретил все тот же золотоволосый, насколько позволяла судить короткая, в отличие от "варварских" стрижка, детина и помог добраться до места в строю.
- Я Везунчик, - успел представиться он по дороге. - У нас единственная русская группа в бригаде, так что держись нас. А сейчас тихо, остальное в бараке перетрем!