- Потому что вещицы, которые ты притащил с собой, наверное, показались моему командованию поважнее твоей личности! Но хватит, - Крепыш, кажется, принял какое-то решение. - Сейчас я с твоей девкой уйду, а вы все останетесь на месте. Если хоть кто-то дернется - ей не жить. Ты мог убедиться, что я это умею!
Я заскрипел зубами от безнадеги, но выхода не видел. Этот зверь полоснет ей по горлу за долю секунды!
- Перед посадкой на дирижабль ты ее отпустишь?
- Зачем? В Метрополии она будет напоминать мне о чудесных днях, проведенных с вами! А тебе она все равно уже не понадобиться! Я пошел!
- С-сука! Я тебя еще достану! - только и оставалось злобно прошипеть ему вслед.
- Вряд ли мы еще встретимся.., - снова ухмыльнулся он, пятясь к выходу.
Вражеский диверсант держал путь к уже принявшим на борт почти весь высаженный ранее десант дирижаблям. Не поэтому ли он решил действовать решительно, раскрыв себя? Не хотел попасть под свои же бомбы. Немцы же отозвали десант не просто так! И ведь убил бы меня, сволочь, если бы не бронежилет с пластинами, защищающими от холодняка, под курткой, о котором тот не знал!
Как только Крепыш (впрочем, какой же он Крепыш, к чертям... Дитрих он, как оказалось) вместе с заложницей покинули здание, я бросился к бездыханному телу Асаэль. Тщетная надежда! Эта сволочь слишком хорошо умела убивать людей. Он не промахнулся...
От ощущения полного бессилия что-то сделать до судорог сжались кулаки. Однако времени терять нельзя, надо готовиться к бомбардировке. "Ангелы" должны быть на подходе, однако вряд ли они смогут реально помешать вражеским дирижаблям. А бомбить те явно намереваются с небольшой высоты, так что попадут близко. Надо прятаться. Минут через сорок подойдет батальон из гарнизона Ленинска, поэтому повторного десанта можно особо не опасаться - с настолько превосходящим по численности противником они связываться не будут. Так что - все в подвал!
Но размеры оборудованного под бомбоубежище подвала в здании штаба не позволили разместиться там всем. Тем более что два десятка раненых стоять не могли и занимали много места. Поэтому принял решение, оставить раненых тут, с врачом и небольшой охраной, а с остальными бойцами перебежать в соседний подземный ангар. Там не имелось бомбоубежища, но перекрытия были очень толстые, авось выдержат.
С десятком бойцов и курсантов я выбежал из штаба. Дирижабли в полукилометре от нас уже поднимались в воздух. Мы спустились в ангар, и заперлись во внутренней пристройке, служившей складом всякого барахла, в основном привезенного из моего торгового центра и еще не пристроенного к делу. Бревенчатые стены пристройки послужат дополнительной защитой.
С замиранием сердца ждали начала атаки. Легкий, едва доносящийся из-за перекрытий шум свидетельствовал о приближении воздушных кораблей. Наверняка идут на высоте метров в триста. Ниже нельзя - самих зацепит осколками или сомнет взрывной волной. Мы как раз с такой высоты бомбили Метрополию на трофейном дирижабле.
Б-бах! Первый сдвоенный взрыв, судя по силе - где-то рядом со зданием штаба. С потолка посыпалась мелкая труха. Еще пара, ближе. Тряхонуло сильно, в ангаре с крыши грузно упала часть перекрытия. Дышать из-за поднятой в воздух пыли стало тяжело. Если следующая бомба угодит прямо в крышу ангара - нам мало не покажется.
Следующий двойной бабах тоже близко, но уже с другой стороны. Вроде бы, пронесло, дирижабль пролетел дальше! Четвертый взрыв, кажется, разворотил соседний ангар, судя по донесшимся звукам рушащегося потолка. И наступила тишина. Я ждал пятой, последней пары бомб, однако она, почему-то, не падала. Но ведь у немецкого патрульного дирижабля десять спаренных бомбодержателей, это я точно знаю!
Минут через пять раздалась очередная серия разрывов. Чуть дальше, у стоянки и двух расположенных возле нее ангаров. Видимо, вступил в дело второй дирижабль. И тоже четыре сдвоенных взрыва! Меня это почему-то сильно насторожило. Для чего они приберегли по последней паре бомб? Вдруг я вспомнил холодную уверенность Дитриха в том, что мы больше никогда не встретимся, и у меня в голове все куски паззла встали на свои места. Химические бомбы! Как я мог забыть о них! Теперь действия командиров дирижаблей выглядели логично. Сначала пройтись обычными бомбами, нарушив герметичность убежищ, а затем залить все зарином. И прямо сейчас они это сделают!
Овладевший мной ужас не помешал вспомнить, что среди остального барахла, притащенного со Склада, здесь должны валяться и противогазы. Дитрих о них не знал, и это наш шанс! Растолкав удивленных товарищей, кинулся к сваленной в углу куче добра. Вот они! Десять штук, плюс еще три полных комплекта химической защиты. А нас одиннадцать, значит два лишних... Стоп, а в соседнем здании еще четыре десятка человек! Как же быть с ними?
Продемонстрировал товарищам, как надеть противогаз. Убедившись, что все облачились в маски, натянул костюм, подхватил оба лишних противогаза и рванул к выходу. Может, хоть предупредить успею. Вывести всех на поверхность, а лучше на крышу! Зарин тяжелый, стекает вниз...
Не успел... Вверху раздался громкий хлопок, резко ударивший по ушам. За ним последовало шипение испаряющейся жидкости. В ангар проникла первая струйка тяжелого белесовато-маслянистого пара. Я обессиленно уселся на ближайшем бревне. Если резина противогазов не рассохлась и фильтры не испортились, то я выживу. И те, кто были со мной - тоже. А вот остальные...
Интерлюдия 6.
- Как он?
- Плох, герр Раус. Очень плох! Боюсь, повода для оптимизма нет, - понурил голову профессор Шульц, директор отделения медицинских исследований Академии и он же главврач единственной больницы Метрополии. - Восемьдесят девять лет - не шутка!
Начальник Патрульной Службы и пока неофициальный (старик, зараза, не спешил утвердить указ!) преемник Канцлера даже не стал в ответ лицемерно изображать вселенскую печаль по данному поводу. Как и большинство высших руководителей Рейха, он считал, что Канцлер слишком уж засиделся на своем посту. Учитывая сложившийся расклад, когда, благодаря хитрому интриганству, все силовые структуры оказались в руках Рауса, тот не считал нужным особенно скрывать свое отношение к изложенным доктором новостям. Его гораздо больше волновало другое:
- Шульц, старик в силах нас сейчас принять по важному делу?
- Думаю, да, герр оберст. Мы как раз завершили ежедневные процедуры. Но только недолго!
"Мне долго и не надо! Пусть только подпишет указ о передаче власти и подыхает ко всем чертям!" - чуть было не вырвалось у Франца, когда тот открывал дверь в палату.
Канцлер и вправду был плох. Всегда активный и собранный, сейчас он вяло возлежал на больничной койке. И так впалые, в последнее время, щеки ввалились еще больше, создавая в притушенном освещении палаты впечатление полуразложившихся останков плоти, висящих на костях черепа. Привыкшего ко всякому за свою военную карьеру Франца аж передернуло от подобной мысли. "Очень надеюсь - это последний визит к старику!" - невольно подумал он.
Пока все еще официальный глава государства медленно повернул голову на звук открывающейся двери и молча наблюдал, как в палату по одному входят посетители: Раус, его заместитель Мориц, глава Управления работ Ланг (даже после недавнего разноса он продолжает являться начальником второго по значимости ведомства) и, последним, незнакомый Канцлеру молодой широкоплечий гауптман.
- Пришел порадовать меня хорошими новостями напоследок, а, Франц? Или у тебя нет хороших новостей? - сдавленно прокаркал умирающий. Намерено или нет, но фраза получилась зловещей и даже угрожающей.
- Есть, есть, и не просто хорошие, а, можно сказать, замечательные! - Франц искренне улыбнулся, так как мог вполне законно гордиться теми достижениями, о которых сейчас собирался поведать Канцлеру. - Спешу представить вам нашего самого лучшего агента, Дитриха Фладе, только что вернувшегося с крайне удачной операции.
- Даже так? - немного оживился старик. - Почему я об этом ничего не знал?
- Высшая степень секретности! - пафосно заявил глава Патрульной Службы. - До самого последнего момента в курсе проводимой операции были только я и майор Мориц. Такова специфика нашей работы!