— Нам необходимо, Адари Вааль, — сказал Корсин, высыпая ей в кружку порошок из блестящего мешочка, — выбраться на плато.
Разумеется, здесь не было ни укрытия, ни пищи для людей, а склон горы отвесно обрывался в море. Ее увак мог бы унести отсюда кого-нибудь. Но чужаки пугали Нинка, а мир диких гор был ему родным, и сейчас он, наверное, обосновался где-то на недостижимой высоте.
Прихлебывая бульон — довольно сытный и не сильно отличающийся по вкусу от стряпни ее матери, — Адари думала. Нинк должен прилететь на ее зов, если она будет одна и выйдет на открытое место. Можно долететь до селений на плато и вернуться с подмогой. «Хотя я никого не смогу взять с собой», — размышляла Адари. Нинк может и не прилететь, если заметит рядом с ней чужака, да и не настолько она хороший наездник, чтобы брать пассажиров.
— Я должна пойти одна, но я вернусь, как только смогу.
— Никуда она не пойдет!
Адари узнала голос еще до того, как подняла взгляд. Голос, что звучал тогда громче всех остальных в ее истерзанном разуме. Женщина — мать маленького ребенка — подкинула дрова в дымящийся костер.
— Она бросит нас!
Корсин встал и отвел женщину в сторону. Адари слышала их возбужденный разговор, на том — чужом, непонятном ей — языке. Но, отсылая женщину прочь, Корсин сказал слова, которые Адари поняла:
— Мы — ее спасение, а она — наше.
Адари проводила удаляющуюся женщину взглядом:
— Она не любит меня.
— Сиела? — Корсин пожал плечами. — Она беспокоится о своем супруге — он пропал где-то там, у корабля. Она беспокоится о ребенке, ей хочется уйти отсюда. — Он улыбнулся, помогая Адари встать. — Я уверен, как мать, ты понимаешь ее.
Адари сглотнула. Она не вспоминала о своих детях. Она поняла, что ни разу не подумала о них с тех пор, как попала к чужакам. Виновато покачав головой, она озвучила еще кое-какие сомнения: кешири могли и не послушать ее.
Корсин удивился, но не встревожился:
— Ты умная, Адари. Ты заставишь их слушать.
Он заботливо набросил на ее плечи голубое одеяло, то, под которым она спала все это время.
— Возьми это, — сказал он, — солнце скоро сядет. Наверху можно и замерзнуть.
Адари огляделась. Сиела застыла, тихо злясь. Остальные, те, кому Корсин рассказал, в чем дело, нервно смотрели на него; Равилан — тот, у кого на щеках были красные щупальца, — беспокойно переглянулся с Хестусом. Даже огромный неповоротливый Глойд, который, несмотря на устрашающую внешность, явно был самым большим сторонником Корсина здесь, неуютно поежился. Но никто не помешал ей покинуть лагерь.
Когда сильная рука остановила ее на краю поляны, она с удивлением поняла, что это рука Корсина.
— Насчет кешири. Ты рассказала нам о Таве, своем селении, и, судя по всему, оно довольно большое. Но сколько всего кешири? Я имею в виду — вообще?
Адари ответила мгновенно, не задумываясь:
— Мы бесчисленны.
— А, — сказал Корсин, расслабившись. — Ты имеешь в виду, что никто никогда не считал вас.
— Нет, — возразила Адари. — Я имею в виду, что у нас нет такого большого числа.
Корсин замер, сильнее сжав ее руку. Его темные глаза, небольшие по сравнению с глазами кешири, вглядывались куда-то в даль позади нее. Она никогда не видела его в страхе или унынии. Но если сейчас он и поддался этим чувствам, то длилось это меньше секунды, потом он шагнул назад.
— Перед тем как уйти, — он прислонился к дереву напротив, — расскажи мне о Детях Небес.
Корсин называл корабль, на котором он прилетел, «Знамением». Слово, не только существовавшее в языке кешири, но и давно любимое Нештовар. Глядя на то, что сейчас происходит в Круге Вечности, Адари почти не сомневалась — даже старейшины наездников должны прочувствовать иронию.
Она вернулась к Корсину спустя неделю и один день после того, как «Знамение» столкнулось с горой. И с ее жизнью. Найти наездников оказалось делом несложным. Заметив их с Нинком, патруль послушно преследовал их до самого Кетаджанского хребта. В последнее время это место видело много необычного и даже грандиозного, но ничто не могло сравниться с тем моментом, когда Нештовар обрушились на Адари, стоящую среди двухсот сорока пришедших сверху чужаков, почти у каждого из которых в руках был светящийся рубиновым меч. У нее не было одного из этих странных устройств, но она вся светилась изнутри. Теперь она не Адари Вааль — собирательница камней и враг порядка, теперь она Адари Вааль — спасительница, первая ответившая на зов горы.
«К этому можно добавить „пророк"», — подумала она, входя вместе с дюжиной чужаков в Круг Вечности. Некоторые из них двигались с трудом, неуверенно, еще не оправившись после тяжелых испытаний, выпавших на их долю. Они прошли сквозь толпу кешири, глядящих на них открыв рот. Многие из тех, кто сейчас глупо таращился на чужаков, бранились у ее дверей неделю назад. В Круге присутствовали все Нештовар из ближайших мест, больше, чем она когда-либо видела. Для того чтобы перенести всех чужаков с горы, потребовалось три дня. За это время вести о них достигли самых глухих деревень.