Стоун не сомневался, что после такого рассказа каждый второй из сидящих вокруг вечернего костра ощутил на своем лице прикосновение холода и запах серы, но не решился признаться в этом. А потому он ничуть не удивился когда старпом Дидрич громким голосом прервал эти россказни:
– Хватит травить байки, Уотсон! Тебе если дашь волю, так ты вечно такое насочиняешь.
– Я говорю истинную правду, сэр. Рэкхем потом еще говорил, что на следующий день…
– Я сказал “отставить травить байки”! – добродушно, но решительно рявкнул Дидрич. – Всем спать! Если услышу как кто-то продолжит молоть языком – отправлю в ночной лес за хворостом. А потом мы все его с удовольствием послушаем. Если вернется живым, конечно…
Приказа старпома никто ослушаться не решился и в лагере наступила полная тишина. Джек помимо своей воли устало опустился на прохладную землю и закрыл единственный оставшийся у него глаз. Почти сразу же он провалился в глубокий сон.
* * *
Кайл Пирсон сидел в углу пещеры со связанными руками и настороженно поглядывал в сторону Оливера Гранта. Он всё ещё пребывал в легком замешательстве от встречи с человеком, которого уже несколько месяцев считал мертвым. Чувство стыда за свой поступок смешивалось в нем с радостью от встречи со старым союзником. Всё-таки Грант был его правой рукой на протяжении настолько долгого периода, что только оставшись в полном одиночестве, Кайл смог по достоинству оценить как много делал этот человек для корпорации в прошлом.
– Оливер, я искренне прошу у тебя прощения, – произнес Пирсон, поглядывая снизу вверх на человека в темном шерстяном балахоне с рукой на кожаной перевязи.
– Мда? Интересно за что? – судя по тону Гранта в действительности ему это было абсолютно неинтересно и он был полностью поглощен тем, что снова сидел на ящиках рядом со страшной мумией и рылся в небольшой медицинской аптечке.
– Послушай меня, Оливер, я действительно очень рад тебя видеть. Ты даже не представляешь насколько тяжелыми были для меня эти месяцы… Я ведь думал, что застрелил тебя…
– Так и было. Застрелил и выбросил умирать в пустыне, если быть точным. И у кого из нас после этого были тяжелые месяцы? – глаза Гранта были полны холодной ненависти к главе корпорации, когда он произносил эти казалось бы простые, но от этого еще более убийственные слова.
– Прости меня… Я действительно виноват во всем, что произошло тогда! Виновен в том, как поступил с тобой, виновен в гибели Евы, виновен в смерти десятков других арсантов, погибших на поле боя из-за… из-за моей алчности и жажды быстрой победы…
Бывший глава службы безопасности лишь равнодушно пожал плечами, продолжая копаться в аптечке. Казалось, он вовсе и не слушал Пирсона. Найдя нужную ему ампулу, Грант разломил её, затем аккуратно наполнил шприц лекарством и повернулся спиной к Кайлу.
– Я много думал о случившемся с нами…, – тихо продолжил Пирсон, не рассчитывая достучаться до Оливера, а скорее подытоживая для себя какие-то выводы. – Я думаю, что все мы были под властью кокона… Понимаешь, этот источник прото-молекул исполняет любые желания. Любые, Оливер, даже плохо осознанные! Я был слишком сильно ослеплен запуском Тибериона, ты увлекся предстоящей битвой… мы все были просто одержимы каждый своими идеями… Только потом я протрезвел и осознал, что кокон – это огромная угроза для всего мира, а я чуть не выпустил этого демона из бутылки!
Грант закончил свои манипуляции с забинтованной мумией и сделал себе укол в руку. Видимо, укол был очень болезненным и Оливер на какое-то время молча скривился от боли. Кайл видел как по изможденному лицу его бывшего товарища пробежала легкая судорога. Грант сделал несколько глубоких вдохов и медленно открыл глаза. Затем он спокойно подошел к Пирсону, держа в зажатом кулаке большой шприц с длинной иглой. Говорил он медленно и четко, с заметным нажимом:
– Ну, раз вы выстрелили в меня и бросили Еву на поле боя, значит именно такими и были ваши желания. Разве нет, мистер Пирсон?
– Ты всё не так понял, Оливер. Ты заблуждаешься, – Кайл покачал головой.
– Напротив, мистер Пирсон! Именно сейчас я мыслю четко и ясно как никогда! Месяцы проведенные в пустыне научили меня ценить простые вещи и ставить ясные цели. Когда я полз по песку, истекая кровью, а затем валялся в бредовой лихорадке в заброшенной бедуинской палатке, то думал о вас. А потом я жрал помои, оставшиеся от них и снова думал о вас. Не имея хирургических инструментов, я без наркоза пальцами расковырял рану и достал пулю. И даже тогда я думал о вас. Я не умер только потому, что у меня была цель. Я отчаянно хотел выжить. Выжить и отомстить вам, сэр.