С трудом вырвавшись из толпы, мы вскинули на плечи рюкзаки, перевалили в соседнее ущелье и поставили палатки на совершенно безлюдном склоне. Как хорошо вырваться из объятий цивилизации. Ирина сняла уже изрядно надоевший хиджаб и даже улеглась в укромном месте загорать в купальнике. Внизу раскинулся огромный город, недалеко от нас по Эльбурсскому хребту (не путайте с нашим Эльбрусом) тянулся серпантин дороги, на которой изредка появлялись пастухи и небольшие группы иранских туристов. Разноцветные, выжженные солнцем склоны, какие-то голубые цветы… Вспомнилось есенинское: «Синими цветами Тегерана…». Правда, поэт, скорее всего, имел в виду синюю мозаику тегеранских мечетей, а не эту чахлую растительность.
Особенно красиво смотрелась панорама ночью: звездное небо над головой, звезды огней гигантского мегаполиса под ногами, робкий пастуший костерок на соседнем холме.
Утром, собрав вещи, мы с Ириной перебрались к источнику воды рядом со станцией и стали кипятить чай. Вокруг собралась толпа молодежи, которая громко галдела, обсуждая нас. Один парень увидел у меня газету «Вольный ветер» и попросил посмотреть. Газета привела всех в полный восторг, сразу набежал народ и стал обсуждать фотографию блондинки с распущенными волосами. Я сказал, что дарю им этот номер. Парень испуганно вернул газету, сказав, что это «харам» (запретное), и если стражи исламской революции найдут у него этот номер, то ему не поздоровится. Не предполагал, что «Вольный ветер» может где-то восприниматься как порнографическое издание. Есть о чем подумать главному редактору, если он захочет расширить круг читателей за счет жителей Ирана.
Основная группа с Лейлой и Саидом дожидалась нас недалеко от верхней станции канатной дороги. Ребята сначала решили разбить лагерь рядом с источником воды, расположенным в двадцати метрах от горнолыжной гостиницы. Но выяснилось, что из отеля могут прийти люди и поинтересоваться, состоят ли в браке туристы разного пола, собирающиеся жить в одной палатке. Семейным положением иностранцев обычно не интересуются, но все же пришлось уйти и перенести лагерь подальше от назойливых глаз.
В Иране государство сильно озабочено вопросами морального здоровья общества. За внебрачную связь сажают в тюрьму, по требованию обманутого супруга любовников могут подвергнуть публичной порке или даже казнить. У мужчин есть выход: они имеют право оформить себе временную жену на любой срок (хоть на пять минут), чтобы в случае проверки предъявить бумагу о браке. А вот женщина сразу в двух браках (хоть и временных) состоять не может. Временный брак сильно смахивает на проституцию, но дети, рожденные в нем, все же будут обладать правами, хоть и урезанными, относительно рожденных в нормальной семье. Рожденные же вообще вне брака обречены на травлю всю жизнь.
Проституция строго запрещена. Первый раз пойманная на месте преступления женщина получает предупреждение. На третий раз ее могут казнить.
Добрачные связи тоже осуждаются. Отец имеет право до смерти забить свою загулявшую дочь, хотя такие случаи крайне редки и бывают только на более консервативном юге.
Раньше религиозная полиция, стражи исламской революции, обладали колоссальными правами. У идущих вместе по улице парня и девушки могли проверить документы о браке или родстве. При отсутствии таковых парочка оказывались за решеткой. Сейчас власть стражей исламской революции ослабла. Многие женщины стали одеваться красиво: вроде и платок на голове есть, но смотрится как украшение, что, конечно, прямо противоречит требованиям ислама. И никто им серную кислоту в лицо не плещет. Да и в босоножках народ стал разгуливать. Так что, говоря словами нашего первого президента, «процесс пошел». И замуж выходят чаще всего в восемнадцать лет, и ясена в семье одна. Только в глухих деревнях пока все по-старому. Девочку могут отдать замуж и в десять лет, ясен бывает по две, одежда — строгий черный чадор — бесформенная накидка, закрывающая все тело. Женщины с юга дополнительно уродуют свое лицо, заклеивая его крест-накрест каким-то пластырем или надевая маску, похожую на маску назгулов из фильма «Властелин колец».