Оглядев комнату без окон с наглухо запертой внутренней дверью, Ченлер ощутил смутную тревогу, своего рода боязнь замкнутого пространства. Никаких причин подозревать опасность или вероломство не было, но внезапно его охватило беспокойство и непреодолимое желание бежать куда глаза глядят.
Хейнс, со своей стороны, был слегка озадачен тем, что хозяин не вышел их поприветствовать. Странно, но дом производил впечатление нежилого, и в тишине, их окружившей, была какая-то пустота.
Айхай, стоя в центре пустой комнаты без мебели, развернулся к землянам, словно хотел им что-то сказать. Его непроницаемые глаза взирали на них из глубоких орбит; марсианин открыл рот, обнажив двойной ряд острых зубов; губы двигались, но слов было не слышно. Звуки, которые он издавал, вероятно, относились к той шкале обертонов, которые способны издавать марсианские голоса, но не воспринимает человеческое ухо. Вне всяких сомнений, механизм двери приводился в действие подобными обертонами; теперь же пол из темного бесшовного металла начал медленно опускаться в бездонную пропасть. Перепуганные Хейнс и Ченлер смотрели, как шафранные огни уплывают, а сами они вместе с великаном погружаются во мрак широкой круглой шахты. От непрерывного скрежета и визга металла на невыносимо высокой ноте сводило челюсти.
Подобно сужающемуся скоплению желтых звезд, огни в вышине уменьшались и гасли; земляне больше не различали лиц друг друга в иссиня-черной тьме, сквозь которую падали. В мозгу крутились тысячи подозрений; не поступили ли они опрометчиво, приняв приглашение айхая?
— Куда мы направляемся? — бесцеремонно спросил Хейнс. — Ваш хозяин живет под поверхностью Марса?
— Мы идем к моему хозяину, — загадочно ответил марсианин. — Он ждет вас.
Скопление огней наверху превратилось в единственную звезду и померкло в бесконечной ночи. Землян преследовало ощущение непостижимой глубины, как будто они оказались в самой сердцевине чужого мира. Странность происходящего наполняла сердца беспокойством. Они необдуманно позволили вовлечь себя в таинственную историю, и положение становилось все рискованнее. О том, чтобы вытянуть что-то из проводника, можно забыть. Отступать некуда, да и оружия у них нет. Цели этого спуска они не понимали, и с каждым мгновением приключение принимало все более зловещий оборот.
Скрипучий скрежет металла обернулся мрачным воем. Землян ослепило красноватое сияние, что падало из круга тонких колонн, сменивших стены шахты. Еще мгновение они перемещались сквозь световой поток, затем пол под ними застыл. Теперь он был частью пола громадной пещеры, которую освещали малиновые полусферы, встроенные в потолок. Пещера была круглой, и во всех направлениях от центра, точно спицы от ступицы колеса, расходились коридоры. Вокруг суетливо сновали марсиане, габаритами не меньше их проводника, целиком поглощенные какими-то загадочными приготовлениями. Странный приглушенный лязг и громоподобный гул скрытых механизмов пульсировал в воздухе и сотрясал пол вибрациями.
— Куда это нас занесло? — пробормотал Ченлер. — Думаю, между нами и поверхностью много миль. Никогда о таком не слыхал, разве что в древних айхайских мифах. Что, если это Равормос, субмарсианский мир, где злое божество Вултум погружен в тысячелетний сон в окружении своих почитателей?
Проводник услышал его слова.
— Мы в Равормосе, — зловеще прогудел он. — Вултум проснулся и будет бодрствовать тысячу лет. Это он вас призвал, и сейчас я отведу вас в зал для приемов.
Потрясенные до крайности, Хейнс и Ченлер проследовали за ним от странного лифта по одному из ответвляющихся проходов.
— Глупость какая-то, — пробормотал Хейнс. — Я слышал о Вултуме, но ведь это суеверие, он для них что-то вроде черта. Современные марсиане в него не верят, однако его культ распространен среди парий и низших каст. Держу пари, какой-то мятежный аристократ задумал сместить правящего императора Сайкора и устроил в подземельях Марса свою штаб-квартиру.