Налти рассмеялась.
— Любовь не приходит и не уходит в соответствии с какими бы то ни было законами или обычаями, — сказала она.
— Но даже если бы Дуари любила меня (а она не любила), то все равно она не могла сказать мне об этом. Она не могла говорить о любви, потому что она была дочерью джонга и чересчур молода. Конечно, мне этого не понять, но это потому, что я прибыл из другого мира и ничего не знаю о ваших обычаях.
— Мне девятнадцать лет, — сказала Налти, — и я дочь джонга, но если бы я полюбила мужчину, я бы так и сказала.
— Возможно, обычаи твоей страны отличаются от обычаев страны Дуари, — предположил я.
— Должно быть, они сильно отличаются, — согласилась Налти. — В моей стране мужчина не может заговорить с девушкой о любви, пока она не скажет, что любит его. А дочь джонга выбирает себе супруга, когда захочет.
— Этот обычай имеет свои преимущества, — признал я. — Но если бы я любил девушку, я хотел бы иметь право сказать ей об этом.
— Ах, мужчины находят способы дать знать об этом, не прибегая к словам. Я могла бы определить, любит ли меня мужчина, но если бы я сильно любила его, я бы не стала ждать этого.
— А если бы он не любил тебя? — спросил я.
Налти тряхнула головой.
— Я бы заставила его полюбить.
Я вполне понимал, что такую очаровательную юную девушку, как Налти, трудно не полюбить. Она была стройной и тонкой, с оливковой кожей и тяжелой массой темных волос, прямо сейчас находящейся в пленительном беспорядке. Ее глаза сверкали здоровьем и умом. Черты лица были правильными и почти мальчишескими, а над всем витало чувство достоинства, которое говорило о ее благородной крови. Я не мог усомниться в том, что она дочь джонга.
Похоже, это была моя судьба — встречать дочерей джонгов. Я сказал об этом Налти.
— Скольких ты встречал? — спросила она.
— Двух, — ответил я. — Тебя и Дуари.
— Это не так-то много, учитывая, сколько, должно быть, джонгов на Амтор, и как много у них может быть дочерей. У моего отца семь.
— И все они такие же прелестные, как ты? — спросил я.
— Ты находишь меня прелестной?
— Ты ведь знаешь, что ты такая.
— Но мне нравится, когда мне об этом говорят. Мне нравится, когда ты это говоришь, — мягко добавила она.
До нас донесся рев охотящихся зверей из смутных глубин леса; крики настигнутых жертв. Затем наступила тишина, нарушаемая только журчанием реки, несущей свои воды вдаль к неведомому морю.
Я обдумывал тактичный ответ на простодушное замечание Налти, постепенно задремал и провалился в сон.
Я почувствовал, как кто-то трясет меня за плечо. Я открыл глаза я встретился со взглядом Налти.
— …ты намерен проспать весь день? — поинтересовалась она.
Было совсем светло. Я сел и осмотрелся.
— Мы пережили еще одну ночь, — сказал я.
Я собрал кое-какие фрукты, и мы приготовили еще мяса, оставшегося от моей вчерашней добычи. У нас был прекрасный завтрак, после которого мы отправились снова вниз вдоль берега реки в поисках — чего?
— Если мы не найдем Дуари сегодня, — сказал я. — мне придется признать, что она для меня безвозвратно потеряна.
— И что тогда? — спросила Налти.
— Ты хотела бы вернуться в свою страну?
— Конечно.
— Тогда мы отправимся вверх по течению большой реки по направлению к твоему дому.
— Мы никогда не доберемся до него, — сказала Налти. — Однако…
— Однако что? — спросило я.
— Я думала, что мы можем быть очень счастливы на пути в Анду, — сказала она.
— Анду? — переспросил я.
— Это моя страна, — пояснила она. — Горы Анду очень красивы.
В ее голосе зазвучала ностальгическая нотка. Казалось, ее глаза видят нечто мне недоступное. Внезапно я понял, насколько храбра эта девушка, какой веселой она оставалась во время опасностей и передряг нашего бегства, и все это несмотря на возможную гибель и безнадежность ее положения. Я мягко коснулся ее руки.
— Мы приложим все усилия, чтобы вернуть тебя в прекрасные горы Анду, — заверил я.
Налти покачала головой.
— Я никогда больше их не увижу, Карсон. Даже большой отряд воинов не сможет пережить все опасности, которые лежат между этим местом и Анду — тысяча кобов жестокой и враждебной земли.
— Тысяча кобов — это большое расстояние, — согласился я. — Задача кажется безнадежной, но мы не сдадимся.
Амториане делят окружность на тысячу частей. Получается амторианский градус, хита. Коб — это одна десятая градуса длины на экваторе (или том, что амториане называют Малым Кругом). Это составляет примерно две с половиной земных мили. Таким образом, тысяча кобов составят примерно две тысячи пятьсот миль.
Небольшая арифметика в уме убедила меня, что Налти не могла проплыть вниз по большой реке две с половиной тысячи миль без еды, и я спросил ее, точно ли она знает, что Анду находится так далеко.
— Нет, — признала она. — Но кажется, что именно так. Мы скитались долгое время, прежде чем добрались до реки. А потом я плыла так долго, что потеряла представление о времени.
Как бы то ни было, если мы найдем Дуари, передо мной встанет проблема. Одна девушка должна отправиться вниз по долине в поисках своей страны, другая — вверх! И только одна из них имеет хотя бы смутное представление о том, где находится ее страна!
13. Последняя секунда
Во второй половине второго дня наших поисков Дуари мы с Налти добрались до большой реки, которую мы с Дуари выдели с верха обрыва. Это была та самая река, спустившись по которой, Налти попала в лапы Скора.
Это была огромная река, по ширине сравнимая с Миссисипи. Она текла меж невысоких утесов из блестящего белого известняка, молчаливо неся свои воды из неизвестности вверху в неизвестность внизу. На ее широких просторах, начиная оттуда, где она величественно разливалась вокруг низкого мыса, и до того места, где она вновь исчезала за изгибом вниз по течению, не было признаков жизни ни на одном из берегов — только девушка по имени Налти и я. Я чувствовал благоговение перед величием реки и свою собственную незначительность.
У меня не было слов выразить мои чувства, и я был рад, что Налти стояла в молчании, которое было почти благоговейным, когда мы рассматривали грандиозный и пустынный пейзаж.
Наконец девушка вздохнула. Это вернуло меня к нуждам текущего момента. Я не мог изображать здесь праздного зеваку с учетом того, какие немедленности и необходимости ожидали нас.
— Что ж, — сказал я, — здесь нам реку не перейти.
Я говорил о том притоке, вдоль которого мы следовали от замка Скора.
— Я рада, что нам не понадобится пересекать большую реку, — заметила Налти.
— У нас будет достаточно хлопот с тем, чтобы перебраться через эту, — сказал я.
Она текла слева от нас, делая неожиданный поворот перед тем, как впасть в большой поток. Под нами был берег, заваленный листьями, веточками, ветками, суками всех размеров, и даже стволами больших деревьев. Похоже было, что весь этот мусор осел здесь, когда вода стояла высоко.
— Как мы переберемся на тот берег? — спросила Налти. — Здесь нет брода, и река кажется слишком широкой и быстрой, чтобы ее можно было переплыть, даже если бы я хорошо плавала.
Она быстро глянула на меня, затем, похоже, ей на ум пришла новая мысль.
— Я для тебя — обуза, — сказала она. — Если бы ты был один, ты бы, несомненно, легко переправился. Не обращай на меня внимания, я останусь на этом берегу и отправлюсь вверх по течению по направлению к Анду.
Я посмотрел на нее и улыбнулся.
— Ну ведь не думаешь же ты на самом деле, что я сделаю что-нибудь в этом роде!
— Это будет вполне разумно, — сказала она.
— Вполне разумно будет построить плот из того, что лежит там, внизу, и переплыть на нем реку, — я указал на обломки, которые валялись на берегу.