И в это время она заметила в комнате у дверного проема мужчину, который заправлял рубаху в штаны. У Трины перехватило дыхание. Мужчина вышел из комнаты и проем тут же превратился в стену. «Как нам теперь отсюда выйти?!»
– Это он, это он, он сделал это со мной! Ты веришь мне? – в слезах пролопотала девочка.
В ответ раздалось гулкое «Не верю… Не верю… Не верю…»
– Верю, малышка, верю, я все видела, – ответила Трина девочке.
После этих слов девочка начала словно таять, а у Трины закружилась голова и пошли круги перед глазами.
Когда Трина вернула равновесие и открыла глаза, она обнаружила себя на каком-то старинном кладбище. Не успев оглядеться, она услышала душераздирающий скрежет совсем рядом – это сдвигалась могильная плита с эпитафией «Сама… сама… сама виновата…»
– Ты все-таки пришла за мной… – из могилы вылезла девочка в белой сорочке с темными отпечатками рук на ней.
В этот момент у Трины снова закружилась голова. И вот уже она обнаружила себя в церкви, у алтаря. Сквозь заколоченные окна пробивался яркий свет, с улицы доносилось пение птиц. Трина чувствовала себя странно. Одновременно и уставшей, и полной сил.
Она вышла на улицу. У церкви стоял в потертой, но аккуратной одежде старик с очень добрыми глазами. «Ты что же здесь ходишь одна, дочка?.. Вот возьми – парное еще» сказал он ей и налил из кувшина молока в кружку – где-то рядом в траве паслись его козы. «Спасибо! Как вкусно!» сказала Трина и пошла в сторону дома Никаноры.
В кузнице было тихо. Казалось, здесь уже сотню лет никого не было.
Трина проснулась от ярких лучей солнца и запаха пирогов с капустой.
– Ну, наконец-то! Сколько же ты спишь, Катрина! Пойдем уж завтракать!
Никанора Ивановна заварила чай с травами и поставила на стол пироги. Трина села, а Никанора Ивановна потрепала ее по плечу.
На столе, в углу под хлебницей, лежал исписанный листок бумаги.
– Давеча начала тебе письмо писать, да не успела отправить – ты сама приехала. На той неделе Семен помер. Так он перед смертью мне все рассказал… Ох, зря я тогда не слушала тебя, не верила тебе… Зря… Ох, еще что скажу… Погоди… Стучится кто?
– Нооорааа? Катюююшааа?
В дом вошла соседка Зина, и Никанора Ивановна не успела сказать дочери то, что хотела. Но Катрина и сама все поняла.
Гиблый дом
– Ну что, заключаем сделку? – Арам хитро подмигнул и не столько спросил, сколько утвердил.
– Мне нужно подумать, я вам перезвоню, – резко ответила Инга.
– Да что там думать? Такой дом – где ты еще найдешь? Давай через час с документами, хорошо?– не унимался Арам. Но Инга уже шла к машине – она утомилась от навязчивых уговоров.
Сделка и впрямь выглядела выгодной. Красивый дом, большой ухоженный участок, адекватная цена. Но что-то смущало Ингу. Не настойчивость Арама, нет. Что-то в самом доме. Он выглядел как-то картинно, неестественно, как будто в нем не было жизни.
– С новосельем! Меня Машей зовут.
Инга вздрогнула.
– Да не пугайтесь вы так, мы тут все соседи мирные, село у нас тихое, покойное, вам здесь хорошо будет. Вас как звать-то?
Инга попятилась. Называть имя она не хотела.
– Ну что, красавица, надумала? Давай в обед подъезжай, все оформим, – напомнил о себе Арам утренним звонком.
“Черт, в такую рань! Ну, хоть вытащил из этого гадкого сна…”.
Инга вышла в кухню, чтобы сварить себе кофе, и увидела, что почернела и скукожилась ее комнатная роза. “Странно… Вчера с ней все было хорошо”.
К вечеру Инга почувствовала дикую усталость и легла спать пораньше.
– Ох, как же так, котик-то ваш, как же так… Такая жалость, такая жалость… – по щебетанию Маши сложно было представить, что ей жаль.
Инга проснулась. Кота у нее не было. Никогда. Да она и не особо хотела. Как-то думала завести, но не решилась – слишком много хлопот с детьми и животными.
“Половина третьего ночи. Легла пораньше называется… Куда теперь себя деть?”
Инга заварила чай и села в кресло. Она не была сторонницей всякой мистики, но эти сны ей не нравились.
– Ох, ребеночек-то ваш, как жаль, как жаль, ну как же так, то котик, теперь вот ребеночек, на пятом месяце-то, ни туда, и ни сюда…
Инга подорвалась в ужасе. Похоже, она не заметила, как заснула в кресле.
Дико ныл низ живота. Инга посмотрела в календарь – было еще рано. Но она посмотрела на себя… и побежала в ванную.
– Ой, давненько вас не было. Что ж вы на свою могилку так редко ходите?
Инга и Маша стояли у двух надгробий. На одном было выгравировано имя Инги. Дата смерти – завтрашний день. На втором была длинная надпись, прочесть которую Инга никак не могла.