Валерий удивленно слушал.
— Идите, идите. Все новые поначалу стясняются, а у нас так… Народу мало, и нече тут стясняться. Скоро попривыкнешь.
Женщина полезла под полати, выдвинула сундук, достала полотенце.
— Пойдем уж, что ли. — Она направилась к двери.
Гость растерянно посмотрел на деда.
— Иди, не обижай девку. И спину ей потри. Не убудет от тебя с этого.
«Старообрядцы, наверное, — пришла в голову единственная здравая мысль. Когда-то Валерию приходилось слышать о совместных помывках в бане в староверческих селениях. Все это казалось и странным и забавным. — Расскажу друзьям — не поверят». — Он встал с лавки и пошел за женщиной.
4.
В предбаннике было темно. Они разделись. Женщина толкала его в спину, направляя в нужную сторону.
— Пригнись только, а то низко очень. Голову ушибешь.
— Да как же тут мыться, — забормотал Валерий, — тьма кромешная.
— Сейчас свечку зажгу, — проговорила женщина. Она пошерудила чем-то в топке, подула на угли, поднесла к ним свечку. Кисть руки у нее была тонкая, изящная. Вспыхнул фитиль. Валерий дернулся от удивления, стукнулся головой о потолок.
— Низко тут, — посочувствовала хозяйка, прикрепляя свечку к деревянной колоде, — зато тепло и дров мало надо. В деревне лес не рубят, а издалека тяжело таскать.
Гость молчал, с изумлением рассматривая хозяйку — девушку лет шестнадцати-семнадцати.
— Мойся, — подбодрила его Лида, наливая воду в деревянное корыто. — Вот мыло.
Валерий ополоснулся и стал намыливать бока и руки. Замер, заметив, что мыло не мылится, а покрывает тело чем-то голубоватым.
— Что это? — изумился он.
— Да глина такая, хорошая глина. Не бойся. Ополоснешься и будешь чистым. Возьми мочалку. — Девушка протянула ему сплетенный замысловатым способом пук длинного слегка колючего мха. Гость озадаченно покачал головой. Лида натерла свою мочалку глиной и стала намыливаться.
— Лезь туда — попарься, погрей коленочки, — кивнула она в сторону полка.
Валерий стегал себя веником, а сам все посматривал на Лиду. Та не стеснялась, не отворачивалась. Фигурка у нее была складная, не по-деревенски стройная. И очень милое, просто волшебное личико.
— А теперь мне спину потри.
Он суетливо спрыгнул с полка, осторожно повел мочалкой по гладкой мокрой коже.
— Да сильней три, сильнее. Вот так! И попу.
Неожиданно он почувствовал, что возбуждается. Резко присел, прикрывая ногами свою неловкость.
— Что с тобой? — удивленно проговорила Лида. В ее глазах промелькнула тревога. — Живот кольнуло? Может, объелся?
— Да… Что-то такое…
— Помять надо. Давай-ка я. — Лида решительно приступила к делу. — Да распрямись, ты. Свернулся, как ежик — мне же неудобно. — Девушка потянула парня за ногу. — Ой! Что это? — Она отдернула руки. Ее рот раскрылся от удивления и интереса. Лида хлопнула кончиками пальцев по его вздыбившемуся … и засмеялась. Подняла глаза. — Ребеночка хочешь? — спросила с довольной ухмылкой.
Гость озадаченно покряхтел.
— Рано мне ребеночка еще. Дед Сом не велит. Вот через годик можно будет. Тогда… если захочешь… — Лида стала ополаскиваться. Набрала воды и для Валерия. Окатила его из корыта и опять щелкнула пальцами по непослушному зверю. — Ложись. Нельзя еще. Рано. Маленькая я, говорят тебе. — Лида погрозила пальчиком. — А ты, красивый… — Девушка пододвинулась поближе и стала всматриваться в лицо гостя. — А вот Николай мне не нравится. И уйти он, по-моему, хочет. С Мисосом шатается. С дурачком этим. Все бродят они по едмищам, бродят… наверное, дорогу ищут. И дед Сом и Прошка давно бы… — Лида вдруг спохватилась, прервала монолог, искоса глянула на изумленно слушающего Валерия. Погрузив руки в воду, начала переливать ее из ладошки в ладошку.
— Странная какая-то у вас деревня. Староверы вы, что ли?
Лида недоуменно поджала губки.
— Какие еще староверы?
— Ну, есть такие поселения, говорят. Люди там по своим порядкам живут. Не так, как все. Я не знаю тонкостей. Просто слышал что-то.
— Как это, не как все? Мы тут одни живем. Живем и живем. Хорошо живем. И не бывает других деревней.
— Не бывает? Да их тысячи, сотни тысяч…
— Замолчи, замолчи. Что ты врешь. Зачем? Все вы, приблудники, врете такое. И мама моя врала. Все говорила, говорила… вот и договорилась… ушла и пропала. Все кто уходят, пропадают…
Валерий оторопело посмотрел на Лиду. Ее лицо вдруг стало злым и неприятным. Она била ладонью по воде и чуть не плакала.
— Если других не бывает, так откуда же я взялся?
— Не знаю, откуда. И знать не хочу! Наверно, с другого света приблуждаетесь, или с неба падаете, но не надо врать, что за болотами другие деревни есть. Мисос их всю жизнь ищет, и ничего не нашел. И дороги никакой не нашел, потому что не бывает дорог в болотах.
— Да чего ты сердишься. Что я сказал такого страшного?
— А то! Кто про деревни выдумывает — все время уйти пытается, а потом… — Лида вывернула воду на пол. — Все, не хочу я мыться больше. Чистая уже. — Она задула свечку и вышла в предбанник. — Вот полотенце — вытрись. А завтра я одежду твою постираю. Грязная она, воняет противно. Я ее в травах замочу. Будет душистая…
5.
В избушке дед сразу начал присматриваться. То на Лиду взглянет, то на Валерия. Девушка запахнулась платком и ушла в уголок. Взяла спицы.
— Сердитая, что ли? — спросил Сом раздумчиво. — Спину ты ей потер?
— Потер, — буркнула из угла Лида.
— Небось, про деревни да города завирался? — догадался дед.
Валерий хотел ответить, но отмахнулся. Сел на лавку. Что взять с сумасшедших?..
— Уйду я завтра, — сказал он, — дорогу покажете?
— Да какую такую дорогу?! — Ни с того ни с сего разозлился дед. — Нету тут дороги. Кочки, дрягвы, мох, трясины с вадьями, кое-где камыши… Озерца встречаются, да вакорники — вот это все есть, а дорога — то сказки ваши, фантасии. Вы как с неба грохнитесь, так у вас, видать, разум вредится от удара. Мох хоть и мягкий, но с высоты, небось, больно получается. Отшибает малость умишко. Да, Лидусь?
— Ладно, — согласился Валерий, — направление мне покажете?
— Какое направление. Куда?
— Туда, где люди жи… в общем, на юг хотя бы.
— Какой такой юг?! Еще одна выдумка. Николай поначалу что-то про юг бормотал. Даже искать пытался. Такой швыдкий был. Пока в мочилище не угряз. Пока уши не обкромсали. Теперь сам удивляется, что искал, зачем искал. Я помоложе был — все болота в округе обходил, все Чарусы знаю, где какая забока проходит, где зыбень, где вадья прячется, а вот юг ни в одной стороне не видел. Что за место такое? Наверное, далеко очень, не бывали мы там…
— Видать не бывали, — вздохнул Валерий. — Это действительно не близко.
— Ой, парень, зря я видать размечтался. Не отдам я за тебя Лидку. А направление покажу. В Читовую. Там за Солохиными зыбунами, прямо перед Гнилыми Топями, островок притулился. Какие там подосиновики растут!.. Жирные, вкусные, что свиньи. К озеру Мореному — там рыбу ловить можно. В Сосновую Гриву направление покажу — деревья там хорошие, толстые, но далековато. А хочешь в Замошье — там ничего нет, одни трясины, но я покажу. Не жалко. А вообще-то, иди-ка ты куда хошь, что тебя направлять. Тебе ж юг надобен, а где он — не ведаю. Тока все одно назад возвернешься, а заблудишься, так мы тебя сами разыщем, а потом посоветуемся: может, жить отпустим, а может, и съедим…
Валерий, уже совсем не слушавший бормотание Сома, вздрогнул. Лида уронила спицы.
— Дед… хватит… ну что ты злишься? Хочет уйти, пусть уходит. Сам знаешь, что никуда он не денется. Вот только если утонет — жалко. И зачем пугать человека? Пусть идет. Пусть походит, пока не надоест. Он и до деревни нашей пока добрел, небось, дорогу искал. Или этот самый, как его — юг. А видишь, к нам пришел. Нету юга. Не нашел он его.