Явная непохожесть этой странной деревни на другие вызывала удивление. Раз уж судьба закинула его сюда в качестве следопыта, стоило исследовать окружающую местность поосновательней. Он был уверен, что где-нибудь обязательно выйдет на дорогу. Сделав еще с сотню шагов, Валерий чуть ли не с восторгом наткнулся на самый настоящий вездеход. Эта находка развеяла остатки его сомнений. Но, разглядев машину внимательнее, он сильно удивился. Гусеницы вездехода вросли в землю, стекла отсутствовали. Брезентовый тент практически истлел, от сидений остались лишь металлические каркасы. Да и остальные признаки указывали на то, что стоит эта железяка здесь никак не менее десяти лет. И все-таки… Вездеход — признак близкой цивилизации. Значит весь бред, который несла Лида по поводу того, что их деревня единственная в мире, являлся или чудачеством, или чем-то откровенно клиническим.
Валерий обошел находку и чуть не ввалился в огромную яму, на краю которой и стояла, чуть накренившись, эта когда-то мощная, а сейчас совершенно бесполезная машина. Но уходить отсюда все равно не хотелось. Словно одержимый, в радостном возбуждении, он продолжал ощупывать разные детали, крюки, защелки. Попробовал открыть и закрыть дверку кабины, заглянул под капот. Двигатель, карбюратор, свечи, распределитель зажигания — все было на месте. Как это объяснить? Радоваться или огорчаться? Видно было, что данный вездеход не просто списанный кусок металлолома. Списанную технику так не бросают. Ее курочат до последней гайки. Странности прибавлялись. Хотелось расспросить кого-нибудь о находке. И побыстрее…
Тропинка опять раздваивалась. Та, что свернула направо, привела к обжитому дому, вернее, целому комплексу построек. Тут были и хлев, и сарай, и навес для сена, и что-то похожее в представлении Валерия на амбар. В сторонке паслись две козы. Одно из животных — мальчик, мужик, козел, иначе говоря, представитель сильного пола, все время возбуждался. Он мелко тряс выскакивающим, как чертик из табакерки, невообразимо уродливым члеником и предпринимал бесконечные попытки овладеть самочкой. Та отскакивала. Мачо на секунду прятал свое орудие размножения, косился на неподатливую подругу, и все повторялось. С трудом оторвавшись от забавного зрелища, Валерий подошел к дому. Постучал в дверь. Крикнул: «Эй, есть кто дома?». В ответ — ни звука. Прошелся под окнами. И неожиданно почувствовал: на него смотрят, причем очень недобрым взглядом. Оглянулся на коз, нет, они занимались своим делом. Ощущение неприязни шло от дома. Его изучали, и он определенно кому-то не нравился. На миг показалось, будто к оконному пузырю прижалось чьё-то лицо.
Напрашиваться, а тем более входить в чужой дом без приглашения, не хотелось, и Валерий пошел назад. Не быстро, так, чтобы хозяин при желании смог окликнуть. Обернулся еще раз. За ним продолжали следить — на этот раз в щелочку чуть приоткрывшейся двери. Валерий помахал рукой, в ответ ему показали кулак, и щелочка исчезла. — «Ну и ну», — неудачливый гость обернулся к козам. Те стояли рядышком, очень пристально всматриваясь ему прямо в глаза. — «Бе-е-е», — сказала коза и как будто сморщилась. — «Бе-е-е», — ответил ее ухажер еще более неодобрительно.
Валерий удалялся от дома, часто оглядываясь. Козы смотрели ему вслед все так же внимательно и неравнодушно. Радость спасения из плена болот все отчетливее сменялась невесёлыми мыслями: «Что это за деревня такая? Прямо какая-то колония безумных. Одни утверждают, что из деревни нет дорог. Другие вообще не хотят разговаривать».
8.
Левая тропа уходила чуть вверх, причем в место столь красивое, что осадок от приключившихся недоразумений начал понемногу растворяться в памяти. Над ландшафтом, похоже, здесь потрудился грамотный дизайнер. Родник, из которого бежал тоненький ручеек, был обложен белыми, розовыми и зеленоватыми валунами полупрозрачного полевого шпата и обсажен дикими грушами, не старыми, высотой метра по три-четыре. На них еще сохранились желто-оранжевая листва и некоторое количество мелких в крапинку груш. Далее, по обеим сторонам тропы, в виде аллеи, шли посадки вишневых деревьев с кое-где вклинившимися молодыми рябинками. Еще выше, под кронами огромных лип приютился крохотный домик, похожий на теремок из сказки. В таком домике не мог жить человек, демонстрирующий кулаки, и новоявленный следопыт смело зашагал по тропинке вверх. Испорченное после первых знакомств с жителями настроение сменилось любопытством. А что?! Отпуск пройдет не зря. Дивная деревенька полная чудаков. Домой он, конечно, вернется, но стоит ли так спешить? Что его ждет дома? Телевизор с опостылевшей рекламой женских прокладок с крылышками и без оных, да призывающими «сникерснуть» дебилами. Что еще? Даже не вспомнить. А тут, возможно, главное приключение жизни. Будем в него углубляться…
— Молодой человек, вы ко мне? — раздался чей-то приятный баритон. Из густого кустарника, напоминавшего своей формой сливы, вышел пожилой мужчина очень благообразной наружности, весь такой чистенький и аккуратный. Небольшая тщательно ухоженная бородка украшала его лицо. Как и другие жители деревеньки, он не скрывал своего интереса к зашедшему гостю и, хотя не так настырно, как Пелагия и, вроде бы стараясь утаить это, оглядел Валерия весьма тщательно и даже как-то подробно. Задержал взгляд на одежде, обуви, отметил еще некоторые детали, попытался всмотреться в глаза. Растерялся, натолкнувшись в них на неприкрытую иронию, и озадаченно покряхтел.
— Аркадий Аркадьевич, — чинно представился мужчина и протянул руку.
— Валерий, временно заблудившийся в ваших болотах… А вы, по-видимому, тот самый профессор? — спросил, но, заметив удивление собеседника, добавил: Лида говорила. Мне показалось, это вы…
— Ах, Лида! — Лицо хозяина дома посветлело. — Моль, — добавил он невпопад.
— Где? — удивился Валерий.
— Фамилия у меня такая. Смешная, правда? А у местных фамилий нет. Они их забыли. Но я действительно профессор. И не чего-нибудь такого, а генетики. Вернее, был им когда-то. Хотя все помню. Многое забыл, а вот как устроен ген — помню превосходно. Странно это, вы не находите? Кстати, здесь совсем нет моли.
— Надо же! А вы?
— Действительно. Я — Моль. Смешно. И мышей в нашей деревне нет. Здорово? А ваша фамилия не Мышкин? Было бы еще смешнее.
— Нет, моя фамилия Кошкин, — соврал зачем-то Валерий. Его начал раздражать этот глуповатый разговор.
— Ха-ха. Кошки тоже не входят в местный ареал живности. К сожалению. Раньше я обожал кошек. У меня был такой… пушистый. А вот кличку забыл. И породу забыл. Кот-кот… Бегемот, что ли?
— Нет такой породы. Это из Булгакова. Хотя, может быть, вы его так звали?
— Возможно. А что это мы стоим? Идемте, присядем. Я напою вас квасом.
Они подошли ближе к дому и расположились в густо опутанной полусухим хмелем беседке сделанной из стволов молодых берез и с крытой соломой крышей. Внутри было душисто и уютно.
— Заблудились? — после затянувшейся паузы спросил хозяин дома таким тоном, будто подозревал Валерия во лжи.
— Я — да. А вы — профессор генетики — что здесь делаете? В деревеньке этой болотной…
Аркадий Аркадьевич смешался, растерялся, щипнул себя за бородку.
— Я?.. Живу просто.
— Ну и ну! А как вы сюда попали?
Профессор задумался. Казалось, он озадачен неожиданным вопросом.