Память работала со сбоями, но всё равно выдала имена пассажиров: Эндрю Додсон, Келли Дежарден, Отавиу Ферран. Но последний не представлялся, так что не стоит вызывать ненужных подозрений.
– Тавиньо, – жизнерадостный дебил отсалютовал, поднимаясь с колен.
– Идешь первым. В темпе!
Колумбиец шустро полез в окно.
– Эндрю, ты – вторым.
Не хотелось, чтобы блондинку своими грязными лапищами ловил латинос. А сам я, боюсь, после молотилки не сдюжу.
Американец, не споря, двинулся следом.
– Келли, ты – потом, я – последний.
– А пилот? – испуганно спросила девчонка.
– Пилота с нами больше нет. – Я пробирался между сидений.
Да, все мышцы трясет мелкой дрожью, то ли от ушибов, то ли от адреналина. Сейчас я удержу блондинку, только если она на меня ляжет.
– Но… откуда…
Откуда я знаю? Да он и в небе-то был не жилец. А после такой шедевральной посадки – тем более. Я подошел к пилотскому креслу. Нездоровая краснота с его лица слегка спала, но румянец остался. Щеку рассекал порез, судя по количеству крови, посмертный. Незрячие глаза были открыты. Немудрено, что его можно было принять за живого. Я, на всякий случай, попробовал нащупать пульс на сонной артерии и, ничего не обнаружив, прикрыл ладонью веки. И автоматически оттянул нижнее. Зачем? Видимо, сработали рефлексы. Слизистая была ярко-красной. И тут память, активированная встряской, наконец, выдала диагноз: цианиды. Это – типичная картина отравления цианистым калием. Через пищевод. Причем, судя по развитию симптомов, яд был получен уже на борту.
Господи, ну, почему я?! Почему для этого приключения ты не избрал другую, более подходящую кандидатуру?
– Келли, его уже ничто не спасет. – Я понял, что какое-то время молчу под испытующим взглядом француженки. – Марш на выход, если не хочешь последовать за ним!
Пока она карабкалась на капот, я позволил себе полюбоваться на «перфекто куло».
И полез следом.
Я соскользнул с крутого бока фюзеляжа и неловко брякнулся на пятую точку, споткнувшись о выступающий корень. Корни змеились по земле, как хищные анаконды. Душный полумрак окружал нас зеленой стеной. И тишина. Обычно шумные джунгли, напуганные грохотом вторжения, притихли. Это хорошо. Значит, без сознания я был совсем недолго.
– И чего стоим? А ну вперед от самолета, метров на сто как минимум! – скомандовал я, поднимаясь.
Конечно, как командир я, с грязной от неудачного приземления «куло», выглядел не очень презентабельно. Но пусть берут, какой есть, и тому радуются.
– Предлагаю рассредоточиться в пределах видимости самолета. Вероятность того, что он рванет, не велика. Но есть. Заодно оглядимся, – предложил я.
И нужды естественные справим, дополнил про себя и поковылял в направлении «тормозного пути», почтительно обходя корпус самолета по дуге.
Кто-то из умных сказал, что в джунглях испытываешь восторг дважды: когда с ними знакомишься и когда наконец вырываешься из этого ада. Сельва подавляла своим величием. Сходящиеся где-то возле неба ветви деревьев-гигантов пронзались острыми лучами солнца. У поверхности земли они рассыпались мелким бисером. Стволы с торчащими во все стороны скошенными досками-подпорками были оплетены лианами и укутаны в мох, как в мех. То там, то тут раздавались осторожные пощелкивания птиц-разведчиц.
Я зашел в естественную отгородку из «досок» дерева. Собственно, таких природных укрытий и возле самолета стоял целый лес. Но… воспитание, будь оно неладно. Опять-таки, неловко отливать в присутствии девушки, которую десять минут назад целовал в засос.
Мышцы возвращались в обычный тонус, а мысли крутились вокруг обстоятельств катастрофы. Цианистый калий, вопреки распространенному заблуждению, не имеет выраженного вкуса и запаха. И к мгновенной смерти приводит лишь в большой концентрации11. У пилота симптомы развивались по нарастающей, значит, доза увеличивалась. Как? Как на борту самолета кто-то травил пилота, сидящего у всех на виду, и никто ничего не заметил? Я попытался прокрутить воспоминания, как видео, в обратной перемотке. Вот я отхожу, кричит Келли, пилот обретает сознание и пьет воду…
Вот! Вот оно! Яд был в бутылке с водой! Чем больше он пил, тем хуже ему становилось. Других вариантов не было. Вопрос: как эта бутылка попала к пилоту? Его, к сожалению, уже не спросишь. Но ведь интересно!
М-да. Если я расскажу психотерапевту, что интерес у меня вызвали прикладные вопросы использования ядов, она может расстроиться и подумать про меня всякую ерунду…
Путь самолета к последнему пристанищу прослеживался по срезанным веткам, сломанным верхушкам и голубым проплешинам неба. Нашлось и крыло, если его кто-то искал. Однако общий ущерб от падения был незначителен. Вот если бы рванул бензобак, тогда бы нас нашли быстро. И с почестями похоронили останки. А так… Можно искать очень, очень долго, особенно, если толком не знать, где.