Я поднялся вслед за ним и вышел в зал, полный мраморных статуй и картин. Намцевич подвел меня к одной из них, а сам отступил в сторону.
– Это очень редкая работа кисти художника прошлого века. Выполнил мой заказ и… скончался. Здесь изображена Лернейская гидра. Слышали о такой?
– Что-то смутное.
– Героиня древнего мифа. Гидра родилась от Тифона и Ехидны. Папочка Тифон был довольно забавным существом – с сотней драконьих голов, человеческим туловищем до бедер и извивающимися змеями вместо ног. Он мог рычать львом, лаять собакой, шипеть змеей и разговаривать голосом бога. Однажды он даже победил самого Зевса, вырезав у него жилы на ногах и бросив пленника в киликийскую пещеру. А остальные боги, спасаясь, бежали в Египет, где приняли образы разных животных. Между прочим, многие отождествляют Тифона именно с египетским божеством смерти и подземных сил Сетом. – Намцевич рассказывал с явным удовольствием, словно это была его излюбленная тема. Взгляд его вновь стал как-то странно блуждать…
– Не меньшим почетом пользовалась и мамочка Ехидна – чудовищный демон, полуженщина-полузмея, – продолжал он. – Это она наплодила всякую нечисть – Химеру, Немейского льва, Сфинкса и прочую пакость, а однажды даже совокупилась с Гераклом, родив ему трех сыновей. Как видите, древнегреческие герои не брезговали вступать в половые контакты и с подобными существами.
– На безрыбье и рак… сгодится, – пошутил я, хотя мне был неприятен его рассказ. Было в нем какое-то тайное самолюбование, словно бы Намцевич рассказывал о своих ближайших и выдающихся родственниках.
– Деточка таких выдающихся родителей – Лернейская гидра – имела сто голов, одна из которых была бессмертная. По части ужасов она перещеголяла своих папу и маму. Выползала по ночам и пожирала все, что шевелится. В особенности любила лакомиться людьми. С ней связан один из подвигов Геракла. Он выгнал ее из логова и начал рубить головы, но на месте каждой вырастало две новых. Тогда он стал прижигать шеи горящими деревьями. А знаете, что сделал с бессмертной головой?
– Что же? Заспиртовал ее в формалине?
– Нет. Навалил на ее голову огромный камень, который с тех пор стал обладать чудодейственной силой и способностью в любое время года сохранять тепло. Между прочим, Лернейская гидра жила на болоте.
– Намекаете на Волшебный камень возле моего дома?
– А почему бы и нет? Может быть, именно под ним сокрыта бессмертная голова Лернейской гидры? Мы же не знаем, сколько веков он тут лежит и в какой местности Геракл совершил свой подвиг.
– Хорошая сказочка. Хотите поковыряться под камнем, вытащить голову и напустить ее на Полынью? Или на всю Россию?
– Хочу понять тайну бессмертия, – вполне серьезно ответил Намцевич. – Ваш дед обладал знаниями, которые даны не каждому. Он мог бы приоткрыть завесу над многими загадками, например: что есть хрупкая граница между жизнью и смертью? Но, к сожалению, сам… утонул. И унес свои открытия с собой.
– Он вам мешал, – медленно, с расстановкой сказал я. – Он не захотел вступить с вами в союз.
– Ерунда! – усмехнулся Намцевич. – Мы были с ним дружны.
– Сомневаюсь. Что общего могло быть между вами?
– Общее? Хотя бы интерес к человеческим страданиям и боли! Ведь он наблюдал их всю жизнь.
– Он не просто наблюдал, но и лечил, освобождал человека от мук.
– А почему вы думаете, что и я не занимаюсь тем же? Не освобождаю человека от мук душевных, ненужных сомнений и тревог, не успокаиваю воспаленный разум?
– Каким же образом?
– У каждого свой метод, – потупился Намцевич. – Может быть, я лечу страхом?
Нашу ушедшую в философские дебри беседу прервало появление стройного молодого человека лет двадцати пяти и маленького чернявого мальчика с восковым личиком.
– Вы еще не знакомы? Клемент Морисович, здешний учитель. А это мой отпрыск и наследник – Максим.
– Очень приятно, – вяло произнес репетитор. Его голубые глаза смотрели как-то тоскливо, словно он испытывал сильное неудобство от своего присутствия здесь. А мальчик вообще напоминал безжизненную куклу, которая двигалась лишь по желанию других.
– Александр Генрихович, занятия мы закончили, а теперь, с вашего позволения, пройдемся по полю, я хочу объяснить Максиму названия некоторых трав и растений, – произнес учитель.
– Конечно, – согласился Намцевич. – Я дам вам кого-нибудь в сопровождение.
– Пора и мне, – сказал я. – Не буду больше занимать ваше драгоценное время.
– Значит, мы договорились? – пытливо заглянул мне в глаза Намцевич, так и не пояснив, что именно он имеет в виду. Я уклончиво кивнул головой, также не вдаваясь в подробности.