— Что ты там бормочешь?! Ты не расслышал — я хочу знать, что с моими детьми!
— Ради бога. Любуйся, — эмбрион моргнул, и Эмма поняла, что надо подойти ближе.
Поверхность банки стала зеркальной. В первый момент она видела лишь кусок зеленой дворцовой стены и лоскут неба. Даже ее лица отчего-то не было. Затем сквозь это отражение проступило другое. Незнакомая квартира, многокомнатная, с добротной мебелью… Изображение скользило от одной детали к другой, как при любительской съемке. Вот зеркало в прихожей, перед которым прихорашивается светловолосая девочка: нос кнопкой, россыпь веснушек — да, Аленка всегда походила на любимую героиню русских народных сказок, ту, что спасала братца-козленочка — даже когда красила губы ярко-малиновой помадой. Она не выглядела печальной, потерявшей недавно самого близкого человека, напротив — приплясывая, строила зеркалу рожицы. Потом возникла комната, и в ней двое — взрослый незнакомец в очках и подросток с падающей на глаза черной челкой. Она никак не могла заставить остричь ее — Сашка не слушался. Они спорили о чем-то, но не с ожесточением, а скорее шутя. Вошла женщина, красивая и ухоженная, с улыбчивым и светлым лицом, совсем не похожая на ту загнанную лошадь, которой обычно возвращалась домой Эмма. За ней влетел, скача, как кенгуру, Павлик, требуя, чтобы все немедленно оценили свеженький шедевр из пластилина, утыканный блестками и яркими заколками сестры…
— Неужели я просто выдумала собственную жизнь?!..
Эмма, не отдавая себе отчета, толкнула изо всех сил зеркало — то есть банку. Абориген не удержался на ногах и, зашатавшись, выронил ее на асфальт. Она разбилось, подняв фонтан мутных брызг и осколков.
Эмма зажмурилась и отвернулась, чтобы не видеть, что стало с печальным эмбрионом. В голове зазвучал внутренний голос, который так часто помогал, выручал, удерживая от опрометчивых поступков, на протяжении жизни. 'Что же ты мечешься, дурочка? Тебе так больно видеть счастье собственных детей? Разве не к этому ты стремилась всеми своими помыслами, а теперь мучаешься, видя, что твои мечты сбылись. Или тебя задевает, что они забыли тебя? Не скорбят, не посыпают головы пеплом, не носят траур?.. Все-таки человек — самое эгоистичное существо на свете'.
— Я не эгоистка! — возразила она сама себе вслух. — Просто такое ощущение, что меня никогда и не было. Я — иллюзия, фикция.
— Но ведь ты всегда была такой. Разница только в том, что теперь им хорошо, да и тебе тоже, — голос был прежний, правда, без бульканья, и у Эммы отлегло от души: с экспонатом Кунсткамеры, надо полагать, не случилось ничего необратимо плохого. — Так, может, не стоит ломать голову над тем, как и почему все произошло, а просто принять это и научиться, наконец, улыбаться?
Эмма передернула плечами, собираясь возразить. Но вместо этого улыбнулась. А потом и расхохоталась. Смеясь, провела рукой по волосам — они стали длинными и густыми, совсем как в молодости.
— Я ведь правда смогу их видеть, хотя бы изредка?
Ей не ответили. Зато маска вдруг вспорхнула с ее лица и взметнулась ввысь бархатной синей птицей.
— Какой вы стали красавицей!..
Эмма вздрогнула и обернулась. Эти слова произнес Чечен. Она не заметила, как шестеро ее спутников подошли сзади. Ни индейца, ни эмбриона не было — лишь на асфальте поблескивали осколки в лужице формалина.
— И давно вы здесь?
— Да нет, только подошли. Ты любовалась птицей, мы — тобой! — Бялка улыбалась так широко, что казалось, ее рот вот-вот упорхнет с лица, как та птица.
— А что мы теперь будем делать? — поинтересовался Антон, когда все обменялись с Эммой приветствиями и осыпали искренними комплиментами. — Или будет правильнее спросить: что нас теперь заставят сделать?
— Не знаю, как вы — а мы гулять! — Бялка подхватила под руку своего молодого человека и попыталась утащить за собой.
— Эй, стой! Получается, мое мнение тебя в принципе не интересует? — Волк оставался незыблем, несмотря на активные попытки, предпринимаемые ею по сдвиганию его с места.
— Вот по дороге и выскажешь!
— Может, я спать хочу.
— Там поспишь.
Уступив с видимой неохотой, он двинулся за девушкой.
— Куда мы все же направляемся, могу я узнать?
— Как куда? На лошадках кататься!
Вослед им донесся дружный смех.
6. Последний Волк, или на двоих
— И где же ты собралась лошадок искать?
Она вприпрыжку неслась по Невскому и почти волоком тащила его за собой.
— А зачем их искать? Ты ведь можешь просто оживить их для меня. Собственно, мы уже пришли.