Я возмущенно швырнул газету на стол. Какое он имеет право публиковать подобные статьи? Пытается принудить меня к согласию? Я размышлял о том, что смог прочитать о развалинах храмов Греции и Италии, о пирамидах и островах Эгейского моря, о холмах и городах Сицилии. В мире, наверное, почти не осталось мест, где я не побывал. Но я ничего не видел. Я только и делал, что гонялся за какими-то проклятыми металлами, постоянно спеша и перебегая с места на место, маленький винтик в огромной буровой установке. У меня никогда не было возможности остановиться там, где мне захочется, полежать на солнце и оглядеться вокруг. Я не знал ничего, кроме городов и рудников. Я взял газету и перечитал заметку. Затем я поднялся на палубу.
— Дик! — крикнул я. — Почему бы нам не выскользнуть отсюда с этим отливом? Или нас еще что-то удерживает в Лондоне?
— Удерживает? — удивленно откликнулся он. — Мы только что сели на дно. А что?
— Прочитай это, — отозвался я, протягивая ему газету.
Он прочитал и посмотрел на меня.
— Похоже, это означает, Норвегия?
— Нет, — ответил я. — Ничего подобного это не означает. Будь я проклят, если позволю втянуть себя в подобную историю.
— Как насчет Фарнелла? — пробормотал он.
— А что насчет Фарнелла?
— Если я не ошибаюсь, тебе очень хочется узнать, как он умудрился погибнуть на этом леднике, — предположил он.
Я кивнул. Он был прав. Я действительно хотел это знать.
— Интересно, явится к нам кто-нибудь с информацией или нет? — буркнул я.
— «Морнинг-Рекорд» читает четыре миллиона человек, — ответил Дик. — Кто-то из них захочет с тобой встретиться.
Он оказался прав. В течение следующего часа ко мне явились три журналиста, несколько психов, страховой агент и два парня, попросившихся на борт членами команды. В конце концов мне все это надоело. Я хотел зайти к таможенникам. Были у меня и другие неотложные встречи.
— Увидимся за ланчем в «Голове герцога», — сообщил я Дику.
И ушел, предоставив его заботам всех остальных гостей, случись им заявиться на яхту.
Войдя в паб, он вручил мне большой конверт.
— Это принес посыльный из «Би Эм энд Ай», — пояснил он. — От сэра Клинтона Манна.
— Тебя еще кто-нибудь донимал? — поинтересовался я, вскрывая конверт.
— Подкатывала парочка репортеров. Больше никого не было. Ах да, со мной мисс Сомерс. — Он обернулся, и я увидел за его спиной девушку. Она была высокой и светловолосой. — Мисс Сомерс, это Билл Гансерт.
Ее рукопожатие оказалось на удивление крепким. У нее были серые глаза, и в ней ощущалась странная напряженность, которую не сглаживала даже оживленная атмосфера бара.
— Что вы будете пить? — спросил я у нее.
— Светлый эль, пожалуйста, — ответила она.
У нее был мягкий глуховатый голос.
— Итак, мисс Сомерс, — обернулся я к ней, сделав заказ, — чем мы можем вам помочь?
— Я хочу, чтобы вы взяли меня с собой в Норвегию.
Теперь напряженность перешла и в ее голос.
— В Норвегию? Но мы не идем в Норвегию. Дик должен был вас предупредить. Мы направляемся в Средиземное море. Вы, наверное, прочитали эту чертову статью в газете.
— Не понимаю, о чем вы, — возразила она. — Никакую газету я не читала. Сегодня утром мне позвонил сэр Клинтон Манн и велел прийти и повидаться с вами. Он сказал, что завтра вы отплываете в Норвегию.
— Видите ли, он ошибается. — Это прозвучало так резко, что она даже отшатнулась. — Зачем вам нужно в Норвегию? — уже мягче поинтересовался я.
— Сэр Клинтон сказал, что вы собираетесь расследовать обстоятельства смерти… Джорджа Фарнелла. — В ее глазах появилось страдальческое выражение. — Я бы тоже хотела туда поехать. Увидеть его могилу и… и узнать, как он умер.
Я подал ей пиво, всматриваясь в ее лицо.
— Вы знали Фарнелла?
Она кивнула:
— Да.
— До или после штурма Молёя?
— До. — Она отпила из бокала. — Я работала на роту Линге.
— Вы что-нибудь о нем после этого слышали?
— Нет, — поколебавшись, ответила она.
Я не стал докапываться до истины.
— Вы знали его как Джорджа Фарнелла или как Бернта Ольсена? — вместо этого спросил я.
— Как обоих, — ответила она. Внезапно она заговорила с таким жаром, как будто ожидание было выше ее сил. — Прошу вас, мистер Гансерт, я должна попасть в Норвегию. Это моя единственная возможность. Я должна узнать, что случилось. И я хочу… увидеть, где он похоронен. Вы ведь мне поможете, правда? Сэр Клинтон сказал, что вы идете в Норвегию. Пожалуйста, возьмите меня. Я не буду вам мешать. Я обещаю. Я привычна к яхтам. Я буду работать на борту, готовить еду — все, что угодно. Только возьмите меня с собой.
Я молчал и размышлял, пытаясь понять, что скрывается за этой мольбой. Что-то ею руководило, но что именно, она так и не сказала. Возможно, Фарнелл был ее любовником? Но этого было недостаточно, чтобы объяснить подобную настойчивость.
— Почему сэр Клинтон позвонил вам сегодня утром? — спросил я.
— Я вам уже сказала — чтобы сообщить мне о необходимости связаться с вами.
— Нет, — покачал головой я. — Я хотел спросить, откуда он знает, что вы в этом заинтересованы?
— А-а… Не так давно он поместил в «Таймс» объявление, на которое я ответила. Я встретилась с ним. Он рассчитывал, что мне что-то известно о деятельности Джорджа после войны.
— А вам что-то известно?
— Нет.
— Вы знали, что он металловед и специалист по Норвегии?
— Да, я это знала.
— Но вы ничего не слышали о том, что он, возможно, недавно сделал какое-то важное открытие в Норвегии?
И снова это едва уловимое колебание.
— Нет.
Воцарилось молчание. Внезапно Дик произнес:
— Билл, а что, если завтра, покинув Темзу, мы возьмем курс на Норвегию?
Я покосился на него. Видимо, он догадался, о чем я подумал, потому что поспешно добавил:
— Я хочу сказать, что этот тип Фарнелл меня заинтриговал.
Меня тоже. Я бросил взгляд на девушку. У нее было несколько удлиненное лицо, прямой нос и решительный подбородок. Это было волевое лицо. Она на мгновение встретилась со мной взглядом и отвела глаза. Я взял конверт и вытряхнул его содержимое на барную стойку. Девушка негромко ахнула. С выпавших на стойку фотографий на меня смотрел Джордж Фарнелл. Я быстро перебрал снимки. На одном он был таким, каким я знал его в Родезии — в рубашке хаки с открытым воротом. Тут были и фото, сделанные в полный рост, на которых Джордж был одет в деловой костюм и выглядел очень неуверенно, и копии фотографий на паспорт. На одном из снимков он был снят за работой и держал в руках рудоискательный щуп. Я вернулся к фотографиям на документы. С них смотрело на удивление напряженное лицо с длинными тонкими чертами, короткими, аккуратно подстриженными усами, редеющими темными волосами, довольно большими ушами и поблескивающими за стеклами очков в роговой оправе глазами. Дата на обороте гласила: «10 января 1936 года». Тут также были фотографии из полицейских протоколов — в фас и профиль, сделанные после вынесения приговора, и снимки отпечатков его пальцев. Сэр Клинтон поработал на славу и ничего не упустил.
К фотографиям прилагалась записка.
«Все это может вам пригодиться. Я позвонил двоим людям, откликнувшимся на мое объявление в Таймс. Оба хотят к вам присоединиться. Девушка могла бы пригодиться, если вам удастся завоевать ее доверие. Сегодня утром со мной связался один норвежец. Он знал Фарнелла в Норвегии во время войны. Я посоветовал ему повидаться с вами сегодня в шесть вечера. Кроме того, я еще раз встретился с Йоргенсеном и сказал ему, что, прежде чем представить его предложение своему совету директоров, мне необходимо получить от него подробную информацию. Он говорил о никеле и уране! На принятие решения он дал мне двадцать четыре часа. В субботу он вылетает в Америку. Прошу вас держать меня в курсе всех событий».