— Да, — отрезала Инэрис, — это меня успокаивает.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Инэрис чувствовала, что у неё начинается истерика.
— Надо выбираться, — сказала она, отсмеявшись. — Попробую открыть дверь?
— Тогда и сюда хлынет вода.
— Твои предложения?
Дезмонд пожал плечами и первым подошёл к двери.
— «Арн», — напомнила Инэрис, продолжавшая сидеть спиной к саркофагу.
Дезмонд начертил знак на двери, и створки отъехали в сторону, открыв их взгляду запечатавшую вход каменную плиту.
***
Почти час ушёл на попытки найти в плите хоть какую-то щель или сместить её вбок, но та так и не сдвинулась с места.
Инэрис стиснула зубы и всерьёз размышляла о том, чтобы прогрызть выход зубами. Когда Дезмонд освободил ей пространство для манёвра и ушёл изучать рисунки на стенах, она долго молотила по ней кулаками, надеясь отыскать слабое место, но в конце концов затихла.
Дезмонд окликнул её, сидящую на полу у плиты на исходе второго часа.
— Чувствуешь?
Инэрис покачала головой. Она думала, и ей было не до того, чтобы принюхиваться.
— Запах тлена становится сильнее. Труднее становится дышать.
Инэрис усмехнулась.
— Кончается кислород, — она подняла на Дезмонда глаза. — Вот это настоящее дерьмо, Волк. Тысячу лет убегать от смерти, чтобы сдохнуть на дне моря от обвала.
Дезмонд промолчал. Ему не нравилась такая мысль, но она слишком уж походила на правду.
— Им было бы так же обидно, как нам, — сказал он, в последний раз обойдя комнату по периметру и указав на лежащего в саркофаге мертвеца.
— Только они об этом уже не узнали, — Инэрис устало прислонилась к его плечу, а Дезмонд обнял её одной рукой.
Инэрис подняла на него глаза и встретилась со взглядом усталых карих глаз.
— Это закономерно, — сказала она наконец. — Последние идиоты умирают в борьбе с пустотой.
— Помолчи, — попросил Дезмонд тихо.
Инэрис замолкла и замерла, будто пришпиленная к камню этим неожиданно пронзительным взглядом, а через секунду поняла, что она уже не сидит, а лежит на холодной плите, сильное тяжёлое тело снова вдавливает её в землю, а руки Дезмонда уже сдирают с неё скафандр, абсолютно бесполезный теперь.
Инэрис выругалась и вывернула руку из рукава, помогая Дезмонду, а затем прильнула к всем телом к скользкому пластику его скафандра. Ощущение было никаким — будто касаешься резиновой куклы, и она сама ухватилась за ворот скафандра Дезмонда и принялась стаскивать его с плеч.
Перекатилась, заставляя Дезмонда оказаться внизу, и впилась поцелуем в едва оказавшуюся на свободе ключицу.
— Всегда хотела тебя поиметь, — прошептала она, покрывая поцелуями грудь, а руками помогая Дезмонду стащить скафандр до конца.
— Та же беда, — Дезмонд каким-то образом повалил её на спину, и Инэрис развела ноги, позволяя ему оказаться между своих коленей. Обхватила за спину и притянула к себе так тесно, как только могла. Потёрлась всем телом и вдохнула глубоко — уже не запах тления, а запах пота и амбры.
Она застонала, когда пальцы Дезмонда проникли между её бёдер и вошли внутрь — грубо, до боли, хотя тот и старался смягчить проникновение как мог.
— Не так, — Инэрис оттолкнула его, снова повалила на спину и, поймав руки Дезмонда, завела их за голову, пришпиливая к полу, а затем насадилась одним резким движением, болезненным настолько, что захотелось взвыть.
— Сумашедшая, — прошептал Дезмонд и попытался снять её с себя, но смог только повалить на пол, потому что Инэрис продолжала держать его мёртвой хваткой.
— Быстрее. Пока живы.
Слова Инэрис пронзительной волной прошли по телу Дезмонда. Он поймал её губы, заставляя замолчать, и задвигался прерывисто, вонзаясь с каждым ударом до предела и вырывая болезненный стон, но стоило ему оторваться от губ любовницы, как он услышал бесконечный шёпот, повторявшийся раз за разом:
— Ещё! Ещё! Ещё!
Инэрис впилась ногтями ему в ягодицы, вбивая внутрь себя, а Дезмонд уже не мог думать, почему и зачем. Его охватило опьянение, какое не охватывало ни с одной женщиной, какое он чувствовал лишь однажды, когда оказался преданным и брошенным всеми. Он взвыл, вбиваясь сильнее, и Инэрис застонала, почти закричала под ним, а через секунду раздался треск, будто треснуло сухое дерево.
Оба подняли глаза на звук, мгновенно трезвея, и увидели, как гигантская каменная плита, расколовшись, расползается в стороны.
Инэрис выругалась, в который раз за день, вывернулась из объятий Дезмонда и, подхватив костюм, рванулась к открывающемуся входу, из которого уже вовсю хлынула вода.
Дезмонд скользнул за ней, и они оба успели преодолеть проход раньше, чем новая глыба упала на освободившееся место, а затем изо всех сил рванулись вверх.
Глава 20. Последние открытия
Первым, что увидела Инэрис, когда проснулась, был дощатый потолок каюты, раскачивающийся у неё над головой.
Чувствовала она себя пренеприятно – казалось, что качается не только потолок, но и весь мир.
Инэрис перегнулась через край кровати и, увидев заботливо оставленный кем-то металлический таз, поделилась с ним своими переживаниями – а затем снова рухнула на подушки и попыталась сосредоточиться на событиях, предшествовавших потере сознания.
Вначале она вспомнила глыбу и криоцентр.
Потом Дезмонда и свои предсмертные фантазии.
- Чёрт… - вымолвила Инэрис и застонала, а затем осторожно пошевелилась, проверяя, всё ли цело у неё внутри.
Цело было явно не всё, но обдумать этот факт она не успела, потому что дверь скрипнула, и на пороге показался Нолан – мрачный, с покрасневшими глазами и лёгкой рыжей щетиной на щеках.
- Жива? – спросил он.
- А то. Где Дезмонд?
- В соседней каюте.
Инэрис закрыла глаза и выдохнула с облегчением.
Воспоминания приходили по одному. Она не могла уловить, в какой момент и почему раскололась глыба, но помнила, как потом рвало лёгкие болью, когда она пыталась всплыть на поверхность, минуя тяжёлые, давившие со всех сторон толщи воды. Море выдавливало её, и только в этом Инэрис видела свой шанс – а ещё в том, что едва лёгкие запылали огнём, вдали замельтешил свет, и Инэрис увидела вдалеке круглый силуэт батискафа.
- Спасибо, - сказала она, всё так же не открывая глаз.
- Честно говоря, не за что, - Нолан усмехнулся. – Я прождал вас два часа, а потом не выдержал и стал спускать батискаф. И… я увидел.
Нолан замолчал.
Инэрис приоткрыла один глаз, вглядываясь в его лицо.
- Увидел что?
- Тот мир, о котором ты говорила.
Нолан отвернулся.
- Знаю, это не делает меня одним из вас. Но ты так уверена, что я не пойму. Что никто не поймёт… Ты высокомерна, Инэрис. В глубине души ты в самом деле считаешь себя одной из богов. Но вы просто люди, – Нолан легко улыбнулся, одним только краешком губ. – Люди, которые не могут создать эликсир.
Инэрис застонала и запрокинула голову на подушки, открывая взгляду Нолана белоснежное горло.
- О нет, Нолан, высокомерен ты. Ты - потому что ты уверен, что значение имеет лишь то, что ты сделал, то что ты узнал. Но я не буду с тобой спорить. Я хочу подышать воздухом, ты поможешь мне?
Нолан кивнул и протянул Инэрис руку, помогая встать. Та нащупала босой ногой сапоги и натянула их один за другим. Всё вокруг продолжало раскачиваться и танцевать, но Инэрис не сомневалась, что это пройдёт.
Они вышли на палубу. Стояла ночь – ясная и безлунная. Запрокинув голову, Инэрис посмотрела наверх и увидела звёзды, почти так же близко, как если бы смотрела сквозь лобовое стекло корабля.
- Они теперь не летают в космос, - сказала она задумчиво и усмехнулась.
Нолан не понял, но Инэрис и не надо было в этот миг, чтобы кто-то её понимал.
- Ты иди, - попросила она. - Я посижу тут.
Нолан кивнул и скрылся в темноте, а Инэрис опустилась на скамью, на которой провела уже много дней, вглядываясь в горизонт. Потом подумала, забралась на неё с ногами и снова уставилась на небо.