- Я, Инэрис Магдаро, - зрачки Дерека чуть расширились, когда Инэрис впервые произнесла своё полное имя, но Инэрис не обратила на это внимания и продолжила. – Клянусь, что буду принадлежать Дереку из Могона. Буду делить с ним горе и радость. Буду помнить о нём всегда, куда бы не завёл меня вечный путь. Клянусь, что никогда не покину его, если только смерть не разлучит нас.
Инэрис шагнула чуть вперёд и коснулась губ Дерека поцелуем. Этот поцелуй показался ей самым долгим и самым горьким из всех, что когда-либо связывали их. Руки Дерека легли ей на плечи, обнимая нежно, но крепко, так что Инэрис в это бесконечно долгое мгновение показалось, что не существует мира, звёзд, бесконечного неба над головой и бесконечной серой равнины под ногами. В этом мире были только горячие руки, только тело, к которому она прижималась своим, только губы, сладкие и горькие одновременно.
Дерек отпустил её и, поймав руку, надел кольцо – серебряный стебель, завивавшийся спиралью и обнимавший палец точёными листьями.
Инэрис тихо улыбнулась.
- Откуда?
Дерек смотрел на неё и тоже улыбался.
- Оно давно у меня. Только не было случая подарить.
Инэрис покачала головой, и ей стало вдруг стыдно.
- А у меня ничего нет. Никогда не видела в них смысла.
- Это не важно, - Дерек притянул её к себе и поцеловал в лоб.
Они стояли так долго, не желая размыкать рук, и, казалось, что время замедлило свой бег, в самом деле давая им второй шанс.
Но солнце всё же медленно ползло к зениту. Туман расступался, и запах травы становился сильнее. Сизая дымка, окутавшая их, сменилась кристально чистым, будто после дождя, воздухом, и на смену утренней прохладе пришли первые палящие лучики дневного солнца.
- Что дальше? – спросил Дерек, не отпуская Инэрис от груди.
- Готфрид. У нас нет другого выбора. Если, конечно, ты не против.
- Я не против, - Дерек покачал головой.
***
Путь от места венчания до тех мест, где они встретились когда-то, занял почти два месяца.
Они не спешили – каждую ночь останавливались на долгие привалы, по утрам выходили в путь поздно, позволяя себе долго лежать в объятиях друг друга и не думать ни о чём.
Время от времени Инэрис казалось, что это путешествие длиною в жизнь исчерпало себя. Она ощутила вдруг необыкновенную наполненность внутри, и, если бы её не подгоняла странная тревога, с куда большим удовольствием остановилась бы и не шла больше никуда. Она в самом деле хотела прожить с Дереком жизнь. И это стало вдруг важнее, чем звёзды, небо, любые поиски и любые дороги.
- Знаешь, - сказала она, когда они приближались к самой высокой точке горного перевала, с обоих сторон огранённого горными пиками. – Когда мы найдём эликсир, я хотела бы просто остаться с тобой. Где-то в тихом месте. Пусть не будет ни королей, ни чужих городов. Только ты. Я. И твоя музыка.
Дерек тихонько рассмеялся, остановился и обнял её. Они стояли выше пелены облаков, и воздух был таким разреженным, что кружилась голова. Лучи солнца обжигали кожу, но прохладный ветер тут же тушил жар, и всё вокруг ощущалось более ярким и живым, чем это могло бы быть внизу.
- Ты же не представляешь, как это, Ис. Ты смогла бы пасти коров, сажать зерно?
- А может, я могла бы попробовать?
Дерек покачал головой.
- Ты не смогла бы так. И я бы не смог.
Инэрис промолчала. Ей всё больше казалось, что она не могла никак вообще – потому что и это странствие, и услаждение напыщенных князьков благородными звуками музыки также всегда казались ей чем-то чужим. Она была здесь только потому, что здесь был Дерек – и потому что сама она не знала, что ещё могла бы делать в этом чужом мире, до последнего времени казавшимся ей уменьшенным макетом настоящей вселенной.
Теперь она поняла вдруг, глядя на горные кряжи и кристально чистые воды моря далеко внизу, что мир вовсе не мал. Он огромен – куда больше их обоих.
Они продолжили путь и шли так, молча, пока не спустились в низину и не увидели вдали убогие домишки крестьян и дымящиеся над ними трубы.
Трактир, в котором Дерек пел когда-то о великом Финне остался стоять там же, где стоял. А за стойкой, будто вросший в неё старый дуб, всё так же стоял трактирщик. Но ни он, ни прислужницы, которые в те дни, должно быть, ещё лежали в колыбельках, не вспомнили ни Дерека, ни Инэрис.
Они сняли на ночь комнату, но Инэрис никак не могла уснуть. Предчувствие беды всё усиливалось, и, разбудив Дерека, она сказала:
- Не надо тебе к нему ходить. Я сама всё решу.
Дерек приподнялся на локте и посмотрел на неё в упор.
- Что это вдруг? Мы всегда были вместе, Ис. Что изменилось теперь?
Инэрис вздохнула и покачала головой.
- Ничего.
Она и сама не знала, что за беспокойство нашло на неё.
Дерек склонился над любимой и поцеловал её осторожно. Инэрис тут же оплела супруга бёдрами, и так они любили друг друга до утра. А утром привычно поднялись с рассветом и двинулись к крепости конунга.
Инэрис пропустили легко. Её никто не помнил, но одного обжигающего взгляда и холодного: «Я к Готфриду» оказалось достаточно, чтобы её признали за свою.
Дерек шёл чуть позади, позволяя ей своей ледяной невозмутимостью прокладывать путь, и остановился, когда они оказались в тронном зале, так же, как остановилась Инэрис.
Готфрид какое-то время изучал свиток, не замечая их.
Инэрис отметила, что хоть конунг и не стал старше, он заметно изменился – доспех сменила алая мантия, а висевшие когда-то сосульками волосы теперь были тщательно расчёсаны и собраны венцом.
Готфрид поднял взгляд и остановил его на Инэрис. Смотрел долго, так что сама Инэрис с трудом могла прочесть этот взгляд, а потом прищурился и кивнул.
- Я знал, что ты придёшь.
- Любопытно, почему ты так решил?
- Потому что я единственный, Инэрис, кто знает, кто ты. Нас таких только двое, Ис. И нам суждено быть вдвоём.
Инэрис с трудом удержалась, чтобы не посмотреть на Дерека.
- И кто же я? – спросила она машинально и приблизилась к конунгу на пару шагов. Она пока не решила, как вести разговор, и потому предпочитала спрашивать, а не говорить.
- Ты - дочь звёзд, Инэрис. Этот мир для тебя слишком мал. Он умирает слишком быстро, чтобы ты могла его полюбить.
- Это не значит, что я должна спать с любым, у кого те же проблемы.
Инэрис скрестила пальцы за спиной, подавая Дереку знак, чтобы он молчал и стоял в стороне, хотя тот и так не пытался вмешиваться.
Что-то не нравилось Инэрис в словах Готфрида, в его манере говорить, но она не могла понять толком, что. «Дочь Звёзд» - слова цепляли сознание. Сама она не любила аллегории – разве что говорила с теми, кто не мог понять прямых фраз. Со смертными, например.
- Я пришла спросить, - произнесла она задумчиво. – Ты помнишь, как мы пришли со звёзд? Только знаешь, лучше, если мы останемся наедине. Втроём. Ты, я и мой бард.
Готфрид подумал немного и подал знак стражникам выйти, а Дерек тут же прикрыл за ними дверь.
- Ты всё ещё носишься с ним? – спросил Готфрид, спускаясь с трона.
- Он слагает баллады о моих подвигах. Я давно говорила, тебе стоит обзавестись таким же. Иначе после смерти тебя все забудут.
- Я не собираюсь умирать.
- Понимаю. Не собирается никто. И всё же… Ты не ответил. Я плохо помню всё, что было вначале. До того, как ты нашёл меня.
- А я уже говорил тебе, что не люблю об этом вспоминать.
- Это было тогда, когда я принадлежала тебе. Сейчас от твоих слов зависит, останусь я или нет.
Готфрид помолчал, разглядывая лицо Инэрис, ничуть не изменившееся за прошедшие годы. Даже взгляд её оставался столь же холодным, как и много лет назад. Постарели те, кто был молод в годы их близости, умерли те, кто были стариками, а дети выросли и стали взрослыми. Никого не было рядом с Готфридом, кто мог бы разделить его бессмертие – и от того единственная, кто была такой же вечной, как и он, значила для него столь много.