Затерянный ад (СИ)

 -- А почему он уехал из России?

 -- Ну как же, чернь пришла к власти, начала отнимать все у богатых и успешных, разорила страну дотла.

 -- И красные отпустили его и не поставили к стенке? Странно. Я не видел ни одного русского флага в городе. Вообще ничего русского.

 -- Райзен ненавидит Россию, считает себя американцем, о бывшей родине говорит с сильным раздражением и ненавистью. Не важно, касается ли это жизни при царе, или при большевиках. Ненавидит коммунизм, коллективизм и вообще все, что связано с большевиками. Вы слышали об "охоте на ведьм"?

 -- Ещё бы, мерзкая страница в нашей истории. Сажать людей в тюрьму за то, что у них есть своё мнение.

 -- Так вот, представьте себе, Райзен выступал экспертом по России перед комиссией по расследованию антиамериканской деятельности в Голливуде.

 -- По-моему, там речь шла о нескольких фильмах, сделанных в поддержку русских во время войны.

 -- Он мне пару раз описывал эту "гнусность", как он называл, в красках. Это касалось одного фильма, кажется, "Песнь о России". Рассказывал с отвращением, что это мерзкая пропаганда тоталитарного общества. Нельзя прославлять народ, который сражался за рабское государство. Возмущался, что в фильме показаны улыбающиеся дети, хрустальные люстры, роскошные рестораны, чистые улицы. Чего в России быть не могло.

 -- Мне не верится, что там нет хрустальных люстр, и никто не улыбается.

 -- Это не важно, дорогой мой, главное, ему дали облить грязью бывшую родину, -- усмехнулся Роджер. -- Он быстро натурализовался в Штатах и смог сделать себе огромное состояние. Думаю, это не случайное совпадение.

 -- Понятно, а на эти бешеные деньги купил себе кресло мэра этого города.

 -- Почему вы решили, что он  --  мэр? Он лишь вложил деньги в строительство города. А правит всем вовсе не он. Я вам потом объясню.

К ним подошёл один из посетителей, который сильно выделялся среди всех остальных -- под густыми, длинными, чёрными бровями близко посаженные круглые, выпуклые глаза с безумным взглядом и тонкие усики, загнутые вверх тонкими ниточками, как усики диковинного жука. Только у него на роскошном фраке в виде бутоньерки красовалась огромная алая роза, а не маленькая белая гвоздика.

 -- Эдвард, как я рад, что вы выздоровели! -- произнёс он манерно. -- Я не надеялся вас увидеть. Вы теперь сможете поддержать вашего дядю.  Надеюсь, что вы присоединитесь ко мне и вашему лучшему другу Хьюберту на одном из моих вечеров? Сэр Роджер, я хотел бы увидеть вас с племянником на премьере моего великолепного спектакля.

 -- Эдвард ещё не достаточно здоров, чтобы выдержать весь спектакль,  --  сказал Роджер холодно, сжав незаметно локоть спутника, увёл в сторону.

Когда они отошли к высокому окну, задрапированными бордовыми шторами с тяжёлыми, золотыми кистями, Роджер тихо сказал:

 -- Главный меценат города. Он тоже русский, как и его лучший друг, и покровитель. Сальвадор Каваллини. На самом деле его зовут Семён Ковальчук, но ему нравится, когда его называют артистическим псевдонимом, под которым он выступал.

 -- Таракан на булавке. Пыжится изобразить из себя Сальвадора Дали.

 -- Вон тот молодой человек, который стоит рядом с Каваллини, и одет как попугай, тоже ваш большой друг, -- добавил Роджер, кивнув на миловидного молодого человека, в длиннополом твидовом пиджаке в крупную сине-голубую клетку, с бархатным воротником и манжетами, и узком галстуке-бабочке в горошек.  -- Даниэль Хьюберт. Запоминайте.

Воздух прорезал визгливый голос:

 -- Сэр Роджер, Эдвард, как я рад вас видеть!

К ним подкатился толстяк, с чьей дородной внешностью тонкий голос совершенно не сочетался.

 -- Что с вами, Эдвард?  --  воскликнул он. -- Вам дурно? Вы побледнели.

 -- Я замечательно себя чувствую, мистер Хаммерсмит. Как у вас дела на заводе?

 -- Не так уж и хорошо, -- недовольно пропищал Хаммерсмит. -- После того, как пропал мой лучший инженер дела пошли из рук вон плохо.

 -- Магнус, я надеюсь, вы не обвиняете меня в этом? Не думайте, что я переманил его к себе. Штат моих сотрудников не увеличился. Вы можете это проверить.

 -- Ну что вы, сэр Роджер, -- проверещал Хаммерсмит, тщетно стараясь придать голосу любезность.  --  Я верю. Я поставил в известность полицию, они обязательно его найдут, живого или мёртвого.

 -- Зачем вы сообщили в полицию? -- поинтересовался с издёвкой молодой человек.  -- Он что-то украл у вас?

Хаммерсмит растерялся:

 -- Ну как же, мистер Кармайкл, человек ушёл с моего завода и исчез,  --  пробормотал он, наконец. -- Я несу за него ответственность.

 -- Пусть ищут родственники. Зачем владельцу завода искать своего работника? Вы так заботитесь обо всех своих людях?

Хаммерсмит, бросив высокомерный взгляд, с комичным пафосом изрёк:

 -- Да, я забочусь обо всех людях, которые работают на меня! И особенно о талантливых, как этот инженер.

 -- Может быть, это не совсем так, мистер Хаммерсмит? Он сбежал от вас, потому что ему не так уж и хорошо работалось у вас?

Роджер сжал ему руку и строго проговорил:

 -- Эдвард, помолчите. Магнус, извините, мой племянник ещё не пришёл в себя окончательно. Он ведёт себя неадекватно. Вы должны это понять.

Хаммерсмит, бросив исподлобья злобный взгляд на обоих, развернулся и, заложив руки за спину, уплыл в сторону, комично переставляя короткие ножки.

 -- Извините, Роджер, я веду себя, как идиот.

 -- Держите себя в руках,  --  предупредил Роджер, и добавил, увидев, куда устремлён взгляд собеседника.  --  Камилла, жена Райзена.

В зал вошла девушка, несмотря на множество представительниц слабого пола, присутствующих здесь, она сразу приковывала внимание: идеально изогнутые "оленьи" глаза с пушистыми ресницами, густые, светлые волосы открывали чистый лоб, обрамляли волной лицо и ниспадали на плечи. Высокую, упругую грудь выделяло слишком открытое ярко-алое, облегающее платье, подчёркивающее точёную с осиной талией фигуру.

 -- Что между ними может быть общего? Она раза в два моложе его. Знаю таких особ, которые на все готовы ради денег.

 -- Мой друг, вы чересчур предвзяты.

Перекрывая гул в зале, послышался громкий радостный визг Хаммерсмита:

 -- Мистер Эскью, как же вы так, не стоило вистовать без козырей!

 -- Хаммерсмит  --  шулер,  --  усмехнулся Роджер.  --  Виртуоз в своём деле. Обчищает всех, кто садится с ним играть.

 -- Зачем же тогда с ним играют?

 -- Его никто не ловил за руку.

 -- Я с ним сыграю.

 -- Не стоит. Вы проиграетесь. Он будет издеваться над вами. Впрочем, как хотите,  -- махнул рукой Роджер.

За круглым ломберным столиком в преферанс играли Хаммерсмит, Каваллини и Эскью. Увидев Роджера с племянником, Хаммерсмит похлопал себя по тугому животу и проронил самодовольно:

 -- Видите, сэр Роджер, мне тоже везёт в картах, как и вам. Не хотите со мной сыграть, Эдвард? Или боитесь? Ничего, ставки маленькие, за вас, как всегда, заплатит дядя,  --  гнусно захихикал он.

 -- Я попробую, мистер Хаммерсмит.

Губы Роджера тронула презрительная усмешка, он отошёл к барной стойке, взял коктейль, и сел в кресло у стены. Изредка бросая чуть заметный взгляд, который выдавал его беспокойство. Через некоторое время толпа окружила столик, скрыв от глаз "поле битвы". Роджер откинулся на спинку кресла и задумался.

Недовольный вопль заставил его вздрогнуть.

 -- Вы жульничаете! Я прекрасно вижу, вы все время одёргиваете манжеты. Вы там прячете карты. Вы  шулер! Я знаю вашу репутацию!

Роджер не поверил своим ушам. Голос принадлежал Хаммерсмиту! Неужели ему попался противник не по зубам? Роджер подошёл к столику.

 -- Хаммерсмит, я наблюдаю внимательно за игрой, Эдвард играет честно,  --  спокойно проронил Эскью.  --  Сядьте и успокойтесь.

 -- Нет! Снимите пиджак!  --  заорал ещё громче Хаммерсмит, пристально наблюдая, как молодой человек, скинув пиджак, аккуратно повесил на спинку стула.