– Да, – кивнул Торстон. – La Langue du Dormeur, то есть Язык Спящего Человека.
Вертолет пролетел над ледяным потоком, который спускался в озеро по широкой долине. С обеих сторон реки чернели острые края камней, направлявших ее русло к конечному пункту. Голубоватые глыбы льда громоздились в середине реки в виде длинных языков каких-то фантастических затонувших чудовищ.
Роулинс наклонился вперед, чтобы лучше разглядеть поверхность озера.
– Этому «спящему человеку» нужен хороший доктор. У него, похоже, увеличены гланды.
– Вполне подходит к поэтическому описанию ледника, – усмехнулся Торстон. – Однако сейчас не до того. Пора приземляться.
Вертолет сделал круг над краем ледника, а потом завис над небольшой площадкой и стал спускаться. Через несколько минут колеса коснулись коричневой поверхности посадочной платформы, расположенной в двухстах метрах от берега озера.
Торстон стал помогать пилоту выгружать ящики и коробки, а Роулинсу предложил немного размять ноги. Репортер вышел из вертолета, потянулся и неспешно направился к озеру. Водная гладь была неподвижной и чем-то напоминала фантастическое зрелище. Абсолютное отсутствие какого бы то ни было ветерка делало поверхность воды совершенно безжизненной. Казалось, на самом деле это твердая поверхность, по которой можно ходить пешком. Роулинс был настолько очарован озером, что даже бросил камень, чтобы убедиться, что вода в нем не замерзла.
Затем он перевел взгляд с расходящихся кругов на небольшое научно-исследовательское судно, стоявшее на якоре в четверти мили от берега. Журналист мгновенно узнал синевато-зеленый цвет корпуса: ему не раз доводилось встречаться с подобными судами во время командировок Даже без хорошо знакомой ему аббревиатуры НАПИ, ярко обозначенной на борту большими черными буква ми, он был уверен, что это судно принадлежит Национальному агентству подводных исследований, однако никак не мог понять, что делает НАПИ в этой глухомани, весьма отдаленной от океанских просторов.
Роулинс подумал, что здесь попахивает сенсацией, но с этим, вероятно, придется подождать. Торстон уже звал его к вертолету. Репортер направился к площадке, где возле винтокрылой машины только что остановился изрядно потрепанный «Ситроен-2С», поднявший в воздух столб слежавшейся пыли. Из крохотного автомобиля резво выскочил какой-то мужчина, напоминавший горного тролля или цыпленка, только что вылупившегося из яйца. Человечек был невысокого роста, смуглый, с черной бородой и длинными черными волосами.
Незнакомец подскочил к Торстону и протянул руку.
– Рад, что вы вернулись, месье профессор. А вы, должно быть, и есть тот самый журналист месье Роулинс? Меня зовут Бернар Леблан. Добро пожаловать в наши края.
– Благодарю вас, доктор Леблан, – сдержанно ответил Роулинс. – Я долго ждал этой поездки. Сгораю от нетерпения поскорее увидеть своими глазами, чем вы тут занимаетесь.
– В таком случае следуйте за мной, – сказал Леблан, подхватывая с земли огромную сумку журналиста. – «Фифи» уже ждет нас.
– «Фифи»? – переспросил Роулинс и стал оглядываться вокруг, словно ожидал встретить здесь какую-нибудь танцовщицу из театра «Фоли Бержер».
Торстон улыбнулся, указывая пальцем на миниатюрный «ситроен».
– «Фифи» – это ласковое имя автомобиля Берни.
– А почему я не могу назвать свою крошку ласковым женским именем? – спросил Леблан насмешливо. – Она преданная, трудолюбивая и по-своему красива.
– Лично меня она вполне устраивает, – сказал Роулинс.
Вслед за Лебланом он с трудом протиснулся на заднее сиденье. Остальные погрузили коробки и сумки на крышу автомобиля, крепко привязали их ремнями, а потом расселись на свободные места. «Фифи» ловко вырулила на грунтовую дорогу и покатила по направлению к подножию горы, которое открывалось с правой стороны ледника. Как только «ситроен» выехал на покрытую гравием дорогу, вертолет взмыл в воздух, быстро набрал высоту и вскоре скрылся за горным хребтом.
– Месье Роулинс, вы знакомы с работой, которую мы проводим в лаборатории под ледниковым щитом? – спросил Леблан через плечо.
– Зовите мне просто Дек. Да, я читал материал и знаю, что ваша работа чем-то похожа на работу лаборатории на леднике Свартисен в Норвегии.
– Верно, – поддержал его Торстон. – Только лаборатория Свартисен находится на глубине семьсот футов под ледником, а наша – около восьмисот. На обеих гидроэлектростанциях талые воды направляются на мощные турбины, вырабатывающие электроэнергию. А когда вода накапливается, инженеры сооружают дополнительные отводные каналы под ледником. Именно там и расположена наша лаборатория.