Снаряжая все новые и новые экспедиции по всему свету, общество привлекало в свои ряды не только искателей приключений, ученых и аристократов, но и разного рода эксцентричных личностей. Промышленная революция, сделавшая условия жизни низших классов просто чудовищными, в то же время невероятным образом обогатила британский средний и высший класс: их представители вдруг обнаружили, что могут себе позволить такое дорогостоящее хобби, как постоянные путешествия. Отсюда такой расцвет деятельности всякого рода богатых дилетантов в викторианском обществе. Королевское географическое общество стало прибежищем для таких людей, а кроме того, стало подспорьем для менее обеспеченных своих членов, таких как Ливингстон, чьи экспедиции нуждались в финансировании. Многие из входивших в общество были странноваты даже по викторианским меркам. Так, Ричард Бертон выступал в защиту атеизма и многоженства настолько яростно, что его супруга во время его отлучки в экспедицию вставила в одну из его рукописей следующее заявление: «Я горячо протестую против его религиозных и нравственных воззрений, идущих вразрез с достойной и благородной жизнью».
Неудивительно, что подобные члены общества представляли собой весьма неуравновешенную компанию. Бертон вспоминал, как на одном собрании, куда явилась его жена и другие родственники, он пришел в такое негодование после того, как его оппонент «изрыгнул лживые измышления», что стал размахивать указкой в направлении участников собрания, которые «глядели на меня так, словно я – тигр, который вот-вот на них прыгнет, или как будто я намерен пронзить указкой, точно копьем, моего оппонента, вставшего со скамьи. Словно чтобы еще больше оживить эту сцену, братья и сестры моей жены где-то в углу пытались удержать своего отца, старца, который прежде никогда не бывал на публичных прениях и который в безмолвной ярости медленно поднимался с места, слыша, как меня обвиняют в ошибочности утверждений». Много лет спустя другой член общества признавался: «Вероятно, путешественники – не самые подходящие люди для того, чтобы создавать из них какую-то организацию. Собственно, можно даже сказать, что они и стали путешественниками благодаря некоторой своей асоциальности и потребности регулярно удаляться от всех своих ближних на максимально возможное расстояние».
В обществе бушевали яростные споры относительно протекания рек и расположения гор, границ городов и городков, размеров океанов. Не менее бурными были дебаты о том, кому принадлежит приоритет в том или ином открытии – а значит, слава и богатство. Зачастую дискуссии касались самых фундаментальных вопросов нравственности и человеческого существования. Кто они, новооткрытые племена, – дикари или цивилизованные люди? Надлежит ли обращать их в христианство? Происходит ли современное человечество от одной-единственной древней цивилизации – или же таких цивилизаций было множество? Попытки ответить на эти вопросы нередко порождали непримиримые противоречия между так называемыми кабинетными географами и теоретиками, тщательно изучавшими все поступавшие сведения, и исследователями-скитальцами, работавшими «в поле». Некий чиновник общества, выслушав гипотезы одного исследователя Африки, дал ему следующую отповедь: «Вы можете лишь точно описывать то, что видели; предоставьте ученым, которые остаются здесь, собирать данные, поступающие от множества путешественников, дабы выработать теорию». В свою очередь, путешественник Спик порицал географов, которые «сидят себе в мягких тапочках и критикуют тех, кто занимается полевыми исследованиями».
Пожалуй, самые жаркие баталии разгорались вокруг проблемы истоков Нила. Когда в 1858 году Спик объявил, что обнаружил, откуда берет начало эта река (в озере, которое он назвал Виктория), многие члены общества, предводительствуемые Бёртоном, его бывшим спутником по путешествиям, отказывались ему верить. Спик выражался о Бёртоне так: «Б. – из тех, кто не может заблуждаться, из тех, кто никогда не станет признавать собственную ошибку». В сентябре 1864 года эти двое, некогда, во время экспедиции, спасшие друг друга от неминуемой смерти, должны были схлестнуться на одном открытом собрании. Лондонская «Таймс» заранее назвала это событие «гладиаторскими боями». Однако перед самым началом собрания пришедших уведомили, что Спик не может явиться: накануне он отправился на охоту и его нашли мертвым; выяснилось, что он выстрелил в себя. «Господи помилуй, он покончил с собой!» – по слухам, воскликнул Бёртон, пошатнувшись на трибуне; позже Бёртона видели в слезах, он вновь и вновь твердил имя своего бывшего компаньона. Хотя никто так и не доказал, что выстрел был сделан преднамеренно, многие, подобно Бёртону, предполагали, что именно затянувшиеся яростные дискуссии стали причиной смерти человека, отвоевавшего собственную жизнь у пустыни. Десятилетием позже подтвердилось, что заявление Спика о том, что он открыл истоки Нила, имело под собой все основания.