Выглядел Василий неважно. К усталости, ставшей постоянным спутником и накладывавшей печать на внешность всех и каждого, добавилось нечто странное. Активная форма смирения, выраженная в стремлении сделать что-то суровое, извратить спущенный свыше приказ до абсурда. Словно новоиспеченного мэра заставили не только совершить что-то нетипичное для него самого, но и вполне искренне этого возжелать. Неужели снова Метроград ставит условия? Эльза и Давид оговаривали такую возможность. Пусть путь наверх из ближайшего туннеля давно перекрыт, но никто не говорил, что техническая шахта была единственной, подходящей для налета. Да и от кого тогда станция защищается?
– Ну, хорошо, – сказал Тростников. – Думал, до этого не дойдет, но надо когда-то начать. Тащите ее к часам.
– К часам? – Эльза не выдержала, прервав свое молчание. – Каким часам?! Зачем?
– Двигай! – толкнул в спину дежурный.
Внутренне сжавшись, Эльза пошла в центр станции. Теперь ей стало страшно. Пусть это был страх неизвестности, но девушка его и ненавидела больше всего.
Через минуту она стояла перед станционными часами, которые теперь служили местом сбора торговцев. И рядом – ни единой свечи. Эльза вспомнила, что говорил Ион про Женьку, которого считали погибшим: Ксения помогла устроить мемориал, люди несли свечки за упокой независимо от собственной религии. Но сейчас Давид жив и здоров, зато Ксения погибла. И за три месяца – ни единой свечи за нее.
Эльза обнаружила, что дежурные довели ее до часов в одиночестве – Тростников куда-то запропастился по дороге. И сразу зашумели динамики в колоннах, хотя теперь работала лишь половина.
– Граждане Бориспольской! – заговорил Василий. – Мы все надеялись, что этот момент не наступит! Но рано или поздно это бы случилось. На станции произошла диверсия! Женщина, которую вы знаете как Эльза, вывела из строя наш общий ценнейший актив – радиоприемник, связывающий нас с соседними станциями. Это не должно остаться безнаказанным! Все бросайте свои дела, собирайтесь у часов, где состоится побиение камнями! Если под рукой нет камня, то каждый получит шанс швырнуть что-нибудь символическое вроде пластиковой кружки или носка. Итак, сбор через минуту!
Эльза в шоке слушала этот дикий бред и даже не успела толком осознать его смысл – через мгновение после того, как Василий закончил свое воззвание, послышался массовый вопль радости со всех уголков станции. Бориспольскую заполонил гул собирающихся горожан.
Девушка, все еще прижимаемая дежурными к часам, внутренне запаниковала. Быть того не могло, чтобы они с Давидом пропустили момент, когда люди успели настолько оскотиниться или хотя бы сговориться на конкретный случай. Что случилось, когда и почему? Датаполис, в котором никто не смел тронуть Эльзу, уже не казался девушке таким ужасным местом.
Между тем минута прошла быстро. Вокруг собралось с полсотни человек разного пола и возраста. Почти все население станции, кроме тех жителей, кто, возможно, отсыпался после смены. Но где же Давид? Он не мог не слышать призыв Тростникова. И точно так же испарился и дежурный с радиоприемником – единственной уликой.
Эльза обвела взглядом жителей. Враждебные лица смотрели на нее, но она их не боялась. За этими людьми не чувствовалось реальной силы. Они просто сбрасывали с себя стресс за ее счет.
Разумеется, ни разу Эльза не слышала ни о каком побиении камнями. Девушка усердно решала в голове задачу. С какой стати люди отреагировали настолько единодушно – оставалось загадкой. Ни у кого не возникло вопросов, с чего бы Тростников, в принципе не злой мужик, вдруг предложил подобное наказание. Или слух о такой мере воздействия передавался из уст в уста, как воспоминание о давней традиции?
Слишком сложная цепочка для того, чтобы просто наказать никому не нравившуюся Эльзу. Нет, тут что-то еще…
– Вот вы и собрались, – сказал вошедший в круг Василий. Теперь он выглядел не только уставшим, но и физически изможденным. Видимо, обслуживание колеса на дрезине было делом непростым. – Это ты поломала радио?
Эльза молчала. Может, если бы ей удалось затянуть процесс допроса, люди бы поняли, что вытворяют.
– Хотя ладно. – Тростников махнул рукой. – Преступление должно быть наказано.
Он хотел добавить еще что-то. По его лицу было видно, что новоявленный предводитель Бориспольской сам не отдает себе отчета в том, как все так получилось.