- Славка? – выдавила я, стараясь унять душившее от бега дыхание. – Славка, ты где? Отзовись, пожалуйста, - уже жалобнее пропищала я. – Не поступай так со мной… пожалуйста.
Ответа не последовало. Все стихло разом. И шаги. И вой. И даже ветер. Оглушительная, звенящая тишина давила на мозги. И этот запах гари… Я помолчала, прислушиваясь к темноте. Покрутилась вокруг себя, шаря густой вечерний воздух дрожащими руками. В чаще леса пискнула птаха. Я вздрогнула всем телом, но не от этого, а от холодной капельки, приземлившейся на нос. Ошиблась, дождь собрался куда раньше.
За спиной послышался шорох, и вдохнув полной грудью, я обернулась полная надежд.
- Славка! – вскрикнула я и понеслась навстречу, и тут же затормозила, оставив на влажной грунтовке след. Легкая радость от хорошего исхода тут же сменилась на царапающую тревогу, так и морозящую нутро.
Это был не мой брат. И не местный дед, напуганный подростками. Трудно было понять, что сейчас высилось надо мной… Человек или… или… я никак не могла подобрать определение тому, что стояло в паре метров от меня. Высокое двуногое мохнатое существо, чем-то похожее на древнего человека или наполовину зверя. Частично оголенного, частично в шерсти.
Я не шевелилась, не моргала и даже перестала дышать, глупо надеясь на то, что «Это», вроде как, не обнаружит моего присутствия. Или примет меня, ну не знаю, за дерево в бюстгальтере.
Думаю, мои чаяния и сбылись, если в заднем кармане джинсов не завибрировало… нарушая возникшую тишину, выдавая моё, как бы, незаметное присутствие. Вот чёрт! Беглецы решили узнать, как наши с братом дела! Скорее всего, остановились, отъехав от Увыла, и не дождались нашего квадроцикла. А сразу посмотреть все ли в сборе не хватило смелости. Трусы!
Или может это Славка звонил, потеряв меня из виду. С полминуты я по-прежнему стояла, болезненно воспринимая вибрации, сотрясающие моё заднее место. «Это» не шевелилось тоже… Я слышала, как глубоко оно дышало, сжав огромные лапы в кулаки, но не шевелилось.
Что же мне делать? Ответить и попросить помощи? Или не двигаться, надеясь, что тому, кто сейчас не сводил с меня флюоресцирующих глаз, надоест эта игра и оно по-тихому свалит восвояси. А я чуток пореву, отходя от испытанного шока.
Рука, медленно, очень медленно, поползла по мягкой джинсовой ткани, нащупывая двойную ткань кармана. Вошла в него, и накрыла теплый корпус не замолкающего аппарата. Только не переставай звонить, только не переставай…
Колыхаясь от панического страха, я всё же подтащила телефон к оголенному животу и перевернула, озарив своё лицо и грудь светом, исходившим от экрана… «Мамулечка» - было написано на вызове… Кажется, нас с братом потеряли. И мама знала, что, если мы куда-то запропастились вдвоём, стоило ждать беды… Дрожащий палец, лёг на экран, пытаясь принять входящий вызов.
«Оно» зашевелилось, сделав навстречу шаг… Кожу тут же обожгло, как жидким азотом, и непослушные руки выронили телефон…
- Алло! – послышался мамин голос, откуда-то снизу, из-под ног, где лежал мой телефон. – Аня, ты где? Анна, немедленно отвечай, что за шутки?! – начинала нервничать мама. – Где твой брат? Ох, и вернетесь вы у меня домой! Обоих выпорю! Нюта, почему ты молчишь? – На Нюту мама переходила в двух случаях – нахлынувшей нежности или сильной тревоги.
От маминого голоса на глаза навернулись слёзы, и я прикусила дрожащие губы. Если я сейчас отвечу, хоть слово, или закричу… она сойдёт с ума от неизвестности.
«Это» неминуемо приближалось, и подойдя вплотную… опустило свои глаза на светящийся экран, так бестактно нарушающий черноту ночи. От представшего ужаса, я рефлекторно сгорбилась, постарев лет на десять, ещё сильнее прикусив уже солёные от лившихся слёз губы.
Это конец… Я понимала, что сегодня мой день смерти… И эта встреча не закончится хеппи-эндом. Свирепое, лохматое, жутко вонючее существо разорвёт меня непременно. Другого варианта и быть не может.
- Нюта, ответь! – требовала мама. – Ню…, - замолчал голос.
- Мама спаси меня… - всхлипнула я, не выдержав мощи существа с легкостью раздавившего мой телефон. Прибор погас и на наши плечи снова опустилась густая чернота. Вот сейчас я могу себя не сдерживать и дать выйти тому смертельному, необъятному, леденящему ужасу, сковывающему моё тело и дыхание.