Послышались всхлипы. Мои всхлипы. Мой родной, милый братишка, всё видел, или слышал, и знал, что произошло. Но спасти меня не мог. Существо зашевелилось, и убрав лапу с моего лица, мощно загребло вперёд, увозя нас всё дальше. Мы завернули за поворот, и мост с ребятами скрылся из виду.
Всхлипывания продолжались. Я отчаянно сглатывала слёзы, стараясь не разрыдаться. Всё хорошо, вторил внутренний голос. Всё будет хорошо, Анна Дмитриевна, помогал разум. Ты жива и невредима. Существо тебя не изнасиловало и даже спасло. И если вести себя правильно и выждать время, то придёт помощь, а она придёт, и все закончиться быстро и безболезненно.
Мы плыли и плыли. Вернее, плыло оно, а я беспомощно висела на его груди, всё так же с усилием сжимая его мокрую шерсть. Хорошо так сжимая, забрав её полные кулаки. Это должно быть больно, если сравнивать с волосами на голове. Пусть терпит, если решил со мной нянькаться.
Его шерсть не везде была грубой. На плечах мягкой, а от воды даже шелковистой. Я буквально приросла к его груди и животу, кожа к коже, (волосы и там и там были редкими), как маленький котёнок, пытающийся отыскать у матери живительное тепло. Я замерла. Очень замерла, и особенно меня трясло, когда наши тела попадали в холодные слои лесного озера.
Глаза не видели практически ничего. Плотное небо полностью заволокло лунный свет, изливаясь на землю уже мелкими нитями. Телу – мерзко, холодно и сыро. Слух ловил водные плескания и хлюпанье капель. А нюх – мокрую шерсть, прудовую воду и сырой хвойный воздух. Сырость была везде. И я начинала чувствовать себя лягушонком, живущим в пруду.
А мы всё плыли и плыли. А дождь шёл и шёл. Вдруг мой слух уловил что-то ещё. Звук, идущий не от воды и неба, а с берега. Шорохи листвы, травы и сухарника, будто по ним ступали чьи-то лапы. Скулёж, похожий на собачий. Я не видела, но шестое чувство подсказывало, что за нами следует четвероногое существо.
Проплыв ещё около десяти минут, тварь приостановилась, вслушиваясь и всматриваясь в окружение. Что случилось? Что-то не так? Ему что-то пришлось не по нраву? Одновременно, пребывая на чеку, обострив все чувства, «оно» начало отрывать меня от своей груди… схватив лапами за подмышки.
- Нет, нет, - запищала я, из всех сил хватаясь обратно за густую шерсть. – Пожалуйста, не хочу больше глотать воду, - взмолилась я, обращаясь к существу. Я не могла знать какая здесь глубина. Как и не могла знать, понимает ли он человеческую речь. И возможно, разговаривать с ним было глупо. В ответ же «оно» недовольно фыркало, шипело, урчало или рычало. Издавало все возможные животные звуки.
Я физически и морально приготовилась к неминуемому погружению, как звериная сила перекинула тело, повесив меня на спину.
- Уф, - облегченно отдулась я. Похоже неправильно истолковала его намерения. Он не хотел бросать меня в воду. Поменял положение, потому что причалил к берегу. И нести меня на спине, а не на груди, было куда практичнее.
Тело по шею вновь ушло под воду, и от неприятного ощущения что-то ухнуло внутри. Я, как можно крепче, обвила ногами его поясницу, а ладони вновь набрали полные охапки мокрой шерсти. Как говорится, спасение утопающих, дело рук самих утопающих.
Думаю, существо всё больше и больше начинало ощущать мою тягу к жизни. Чего-чего, а умирать я жуть как не хотела, и боролась за жизнь из последних сил, которые таяли с каждым часом. Энергия плотного маминого ужина сходила на нет. Часа через три я уже не смогу так висеть на его шее.
Вода спадала, плескаясь в районе лопаток. Ни с того ни с сего, моего зада коснулось что-то слизкое и холодное, и я вскрикнула, буквально с ногами забравшись на звериную шею.
- Фу, фу, фу, - отдувалась я от мерзких ощущений. – Только не пиявка.
Мы подходили к берегу, со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами – илом, тиной, водорослями и пиявками… и поймать на своё мягкое место одну из них ну очень не хотелось!
Тварь как-то по-особенному фыркнула, будто усмехнулась надо мной. Но с шеи не сняла. Так терпеливо и добрела до плотного, травянистого берега. Вода осталась позади.