Сразу же за кухней начинались болотистые заросли. Через них были проложены мостки — стволы деревьев на каменных глыбах. Ярдов через триста эта кошачья дорожка кончилась, и мы оказались на твердой земле среди джунглей. И тут, к своему удивлению, я увидел перед собой три сильно разрушенные пирамидальные постройки. Зрелище было настолько неожиданным, что в первую минуту я просто онемел. Окликнув потом сеньора Месоса, я сказал ему, что в джунглях слишком много комаров и я, пожалуй, дальше не пойду, а останусь здесь осматривать постройки. Он согласился без всяких разговоров, обрадованный, видно, возможностью избавиться от неуклюжего попутчика, способного распугать любую дичь.
Не успел я еще как следует прийти в себя после открытия маленького храма в Йочаке, как уже натолкнулся на эти три развалины прямо рядом с Пуа, всего в нескольких сотнях ярдов от места, где я провел ночь. Все это показалось мне невероятной фантастикой.
Хотя пирамиды были сильно разрушены, на вершине одной из них все же сохранились две стены с узким скошенным входом. Очевидно, это были остатки небольшой часовенки или чего-нибудь в этом роде. От другой пирамидальной постройки осталась лишь груда светлых камней. Третье сооружение, которое я принял сперва за маленькую пирамиду, оказалось разрушенным прямоугольным храмом, таким же, как в лагуне Йочак. Построен он был на краю маленького сенота. Узкое отверстие этого естественного колодца выходило у самых стен храма. Мне тут же вспомнился сенот Чичен-Ицы. Интересно, скрывает ли и этот сенот какие-нибудь предметы искусства?
Назойливо гудящие комары быстро сумели испортить мне настроение. Прежде чем приниматься за раскопки и разборку камней, я решил сходить за фотоаппаратом, а заодно и расспросить о развалинах сеньору Месос. Я был уверен, что увидел их первым из чужестранцев. Так оно потом и оказалось.
На обратном пути к кокалю я рассмотрел, что камни, подложенные под стволы деревьев, были обтесаны. Их, несомненно, взяли из развалин.
На мой вопрос сеньора Месос, не задумываясь, ответила, что это тоже жилища карликов. Ведь у часовни на верху пирамиды была такая маленькая дверь, что ни один человек нормального роста не смог бы пройти через нее. Эту легенду о карликах я слышал потом не раз. В нее верили почти все индейцы и мексиканцы, которым приходилось видеть постройки майя.
Но от сеньоры Месос я узнал еще кое-что, от чего у меня сильно забилось сердце. Я спросил, не случалось ли им находить глиняные сосуды (я не знал этих слов по-испански, поэтому мне пришлось очень долго объяснять, что именно я имею в виду). Нет, керамика им не встречалась, зато у сенота они нашли каменную свинью и ступню человеческой ноги из глины. Когда я спросил, где эти вещи, сеньора Месос спокойно ответила, что приказала детям выбросить их. Но я продолжал неотступно осаждать ее вопросами. В конце концов сеньора Месос отпустила со мной одного из своих сыновей, чтобы тот показал место, где он выбросил кочино (свинью) и пье (ногу). Порыскав немного вокруг сенота, мальчик нагнулся и подобрал какой-то бесформенный на первый взгляд камень. Он перевернул его и с торжеством показал мне, заметив при этом, что камень все-таки не очень похож на свинью.
И действительно, это была не свинья, а какое-то странное существо с головой свиньи, утиным носом и передними лапами, как у белки. Сделав несколько снимков, я попросил мальчика отыскать ногу. Ему это не стоило большого труда, так как он оставил ее на верхушке самой большой пирамиды. Увидев аккуратную глиняную ступню с тонкими ремешками сандалий древних майя, я сразу же решил, что, если тут есть одна нога, где-нибудь среди обломков камней должна быть и другая, а может быть, даже весь идол. Мальчик точно показал мне то место, где он первый раз нашел ногу, и я с воодушевлением принялся за поиски. Глиняных обломков попадалось много, но все они были слишком малы и бесформенны. Одной рукой я разгребал камни, другой старался отгонять крутившихся надо мной комаров. Наконец после часа бесплодных поисков я решил, что на сегодня хватит, надо возвращаться на берег, ведь времени уже было немало, и к тому же все мое лицо нестерпимо зудело от комариных укусов. После душной сырости джунглей кокаль показался мне раем. Я сразу разделся и бросился в море. Весь следующий день надо было как следует потрудиться на развалинах.
Мой небольшой запас продуктов уже совсем иссяк, я питался одними лепешками, а в тот вечер наконец отважился попробовать черепашье яйцо. В сумерках вернулся сеньор Месос. На поясе у него болтались две окровавленные игуаны, гигантские плотоядные ящерицы, которые водятся в Кинтана-Роо в изобилии. Игуаны — потомки динозавров, очень противные на вид существа, зато приятные на вкус, в особенности в приготовлении сеньоры Месос. Но в тот вечер, после героической попытки отведать черепашье яйцо, я уже не смог заставить себя есть мясо игуаны, хотя меня и уверяли, что по вкусу оно напоминает куриное.