– Лаура сильно переменилась, – заметил Роберт. – Она стала смотреть на все гораздо серьезнее.
– Дай срок, ты еще увидишь… – захихикал старик. –
Лаура умница, она знает, что делает. Она не допустит, чтобы ее старенький папа так и остался ни с чем, когда она может ему помочь. Да, хорошие дела, нечего сказать! –
проговорил он вдруг оскорбленно. – Дочь выходит замуж за человека, для которого золото значит не больше, чем для меня значил когда-то чугун для пушек. Сын берет у этого богача денег сколько вздумается и раздает их направо и налево всем бездельникам в Стаффордшире. А отец, любящий, заботливый отец, который воспитал их, часто не имеет шиллинга, чтобы купить себе бутылку коньяку! Что бы сказала ваша бедная мать!
– Тебе стоит только попросить у Рафлза Хоу, он тебе не откажет.
– Да, как будто я пятилетний ребенок! Но знай, Роберт, у меня есть свои права, и я так или иначе добьюсь своего. Я
не позволю, чтобы меня почитали за пешку. И еще вот что: прежде чем стать дорогим тестюшкой этого субъекта, я хочу знать, откуда берутся его доходы. Мы, может, бедны, но честны. Я сегодня же пойду к нему и потребую объяснения.
Схватив шляпу и трость, он было направился к двери.
– Нет, нет, отец, ради бога! – остановил его Роберт, ухватив за рукав. – Лучше не вмешивайся. Мистер Хоу крайне щепетилен, ему не понравится, что его выспрашивают о таких вещах. Это может привести к серьезной ссоре.
Прошу тебя, не ходи!
– Я не позволю, чтоб вы меня всегда отодвигали на задний план! – огрызнулся старик, успевший сильно захмелеть. – Я покажу, кто я такой!
Он все пытался вырваться от сына.
– Нет, во всяком случае, без ведома Лауры ты к Рафлзу
Хоу не пойдешь. Сейчас я позову ее, мы с ней посоветуемся.
– Нет, уволь, с меня хватит сцен, – угрюмо проворчал старик, сразу притихнув: он боялся дочери, и одно только имя Лауры способно было его усмирить, как бы воинственно он ни был настроен.
– Кроме того, – продолжал Роберт, – я не сомневаюсь, что Рафлз Хоу сам сочтет нужным объяснить нам все до свадьбы. Он должен понять, что мы теперь имеем право на его доверие.
Не успел он договорить, как в дверь постучали и вошел
Рафлз Хоу.
– Доброе утро, мистер Макинтайр, – сказал он. – Роберт, вы не заглянете ко мне? Я хотел бы с вами серьезно поговорить.
Они вышли, не обменявшись ни словом. Рафлз Хоу весь погрузился в свои мысли. Роберт был взволнован – он чувствовал, что предстоит что-то важное.
Зима была на исходе. Наперекор мартовскому дождю и ветру из земли уже выглядывали первые, робкие ростки.
Снег сошел, но вся округа, казалось, стала еще холоднее и неприветливее, окутанная туманами, тянувшимися с сырых полей.
– Между прочим, Роберт, – спросил вдруг Рафлз Хоу, когда они подходили к дому, – вы уже отправили в Лондон вашу картину с римлянами?
– Я ее еще не закончил.
– Но ведь вы работаете быстро, я думал, она давно готова.
– Нет, боюсь, что с того времени, как вы ее видели, она мало подвинулась вперед. Прежде всего было мало света.
Рафлз Хоу промолчал, но по лицу его как бы скользнула тень. Они вошли в дом, и хозяин повел гостя в музей. Там, на полу, стояли два больших металлических ящика.
– Небольшое пополнение коллекции драгоценных камней, – бросил хозяин мимоходом. – Прибыли только вчера вечером, я еще не успел ничего посмотреть, но, судя по прилагаемым описям, тут должны быть прекрасные экземпляры. Можно разобрать ящики сегодня же вечером, если хотите помочь мне. А сейчас пройдемте в курительную.
В курительной Рафлз Хоу сел на диван и указал Роберту кресло напротив.
– Возьмите сигару, – предложил он. – И нажмите кнопку, если желаете подкрепиться. Ну, а теперь, мой милый Роберт, признайтесь, вы не раз принимали меня за сумасшедшего, а?
Это было так неожиданно и так верно, что молодой художник растерялся и не ответил.
– Дорогой Роберт, я не виню вас. Это так понятно! Я бы сам счел сумасшедшим всякого, кто говорил бы со мной вот так же, как я говорил с вами. Но, Роберт, вы ошибались.
Среди проектов, которыми я с вами делился, не было ни одного, для меня невыполнимого. Я не шучу, я говорю с полнейшей серьезностью, размеры моих доходов безграничны, и все банкиры и финансисты, вместе взятые, не сумели бы собрать денег, какими я могу располагать когда угодно.
– У меня достаточно доказательств тому, как велико ваше богатство.
– И вам, естественно, любопытно, каким образом оно мне досталось. Могу сказать одно: деньги мои не запятнаны бесчестьем. Я никого не обманул, никого не ограбил, никого не угнетал, никого не заставлял на себя трудиться, чтобы добыть их. По глазам вашего отца я вижу, что он относится ко мне подозрительно. Ну что ж, может быть, его и нельзя винить. Как знать, может, и мне приходили бы в голову недобрые мысли, будь я на его месте. Но поэтому-то, Роберт, я откроюсь вам, а не ему, вы по крайней мере поверили мне, и вы имеете право, прежде чем я стану членом вашей семьи, узнать все, что я могу вам сообщить.