— В это время года в той области всегда формируется система низкого давления. Подавляющее большинство ураганов уходят на север. Очень немногие задевают береговую линию Колумбии.
— Просто подумал, что вы должны знать… капитан.
Она кивнула.
— Ищи все, что может напоминать перевернутое «U» — пещера, скала, что угодно.
Береговая линия была низкой и совершенно безликой, но по мере того, как они продвигались вдоль нее, она поднялась и стала более скалистой: с выступающими мысами и черными вулканическими морскими столбчатыми утесами, торчащими среди песчаных наносов. Ветер усилился и с силой дул с берега, неся с собой завесы оранжевого песка, которые делали воду мутной. Воздух пах пылью, и по мере того как солнце поднималось, жара усиливалась. Судно продолжало ползти на пяти узлах, примерно в пятистах ярдах от берега.
— Качка усилилась, — сказал Гидеон, пытаясь игнорировать подступающую тошноту. На небольшой скорости его самочувствие еще больше ухудшилось.
— Это потому, что мы на мелководье.
— Насколько тянется эта береговая линия?
— Около шестидесяти миль отсюда до Кабо-де-ла-Вела. Затем она отклоняется на юг. Я почти уверенна, что «рвота дьявола» будет где-то здесь.
Рвота дьявола. Если качка усилится еще хоть немного, — подумал мрачно Гидеон, — я во всей красе покажу этому берегу собственную рвоту, черт бы ее побрал.
День клонился к закату, пока они шли на яхте вдоль бесконечного бесплодного побережья. В одной глубокой бухте, укрытой двумя мысами, они увидели большую лодку, испещренную ржавчиной и стоявшую на якоре. Гидеон внимательно изучил ее в бинокль.
— На ее мачте слишком много новой электроники, — поделился он наблюдением.
— Вероятно, контрабандисты наркотиков, — сказала Эми. — Плохо, я надеялась, что мы сможем бросить якорь в этой бухте на ночь.
Гидеон продолжал изучать лодку.
— Похоже, они нас тоже заметили.
— Конечно, они нас заметили. Будем надеяться, что у них есть дела поважнее.
Солнце теперь плыло по кроваво-красному небу, ставшему таким из-за пыльной дымки. Ветер крепчал, теперь с силой налетая с востока. Коричневое море подернулось пенистыми волнами.
— В пяти милях впереди нас есть мыс, называемый Пунта-Тароа, — сказала Эми. — Согласно карте, за ним находится защищенная бухта.
Гидеон вгляделся вдаль и увидел мыс: массивную пирамиду черного камня, избитую прибоем, с полосой прилегавших песчаных дюн, убегавших вглубь суши под прикрытие зазубренного хребта. Он искал что-то похожее на «U», но так ничего и не находил.
Они достигли мыса и, как было показано на карте, за ним им открылась небольшая бухта с полумесяцем оранжевого песка, переходившего в ребристые дюны фантастических форм.
— Она довольно открытая, — нахмурился Гидеон, думая о наркоконтрабандистах.
— Это лучшее, что мы сможем найти. Нам придется погасить все огни и установить четырехчасовые вахты.
Под равномерное урчание двойных двигателей Эми провела лодку вокруг мыса, двигаясь на минимальной скорости и не спуская глаз с глубиномера.
— Вот хорошее место, — кивнула она.
Она показала Гидеону, как ставить якорь. В узкой бухте глубиной в двадцать футов, за огромным скалистым блефом, они, наконец, его бросили. Он со звоном сбежал вниз, и лодка повернулась носом к ветру; якорь, как она выразилась, «стал красиво». Когда Эми заглушила двигатель, солнце уже скрывалось за дюнами и, постепенно, раздутое и колеблющееся, исчезло из поля зрения. Тусклый оранжевый свет окутал все вокруг.
Через десять минут, когда Гидеон открыл бутылку «Мальбека» и приготовил на ужин ризотто из омаров, он услышал по интеркому голос Эми.
— Гидеон? Иди к орудийному шкафу и принеси мне мой «Кольт». И себе что-нибудь захвати. У нас гости.
19
Respondeo ad quaestionem, ipsa pergamenta.
В своей неприступной крепости высоко над Манхэттенским районом Митпэкинг Глинн смотрел в окно с зеркальным стеклом, выходящее на запад, на парк Хай-Лайн и на темневшую вдали реку Гудзон, в которой отражались огни Джерси-Сити. Только что минуло три часа утра.
— Ответ на вопрос дает сама страница. «Ipsa pergamenta», сама страница…
Глинн не знал латынь, но Брок провел с ним много часов, перебирая все возможные варианты, переносные значения, вторичные значения и аллитерации каждого слова этого предложения, анализируя его с талмудической тщательностью. Но безрезультатно. Глинну казалось, что разум его перегружен и чрезмерно напряжен. Он слишком долго концентрировался на одном и том же.