В конце концов Нориа вернулась к ним с опущенными плечами.
— Из-за купального праздника фандроана чужим на территорию дворца сегодня нельзя.
— Но это же определенно вопрос денег! — Вильнев надул губы и возвел к небу глаза, намекая, что она туго соображает.
Нориа покачала головой.
— Нет, это не так. Все ворота были закрыты после того, как юные девушки наполнили священную ванну водой, и их откроют лишь завтра утром, когда королева произнесет кабари, свою новогоднюю речь, и начнется большой праздник.
— Ну тогда завтра! — с облегчением сказал Мортен.
— Нет, завтра чужим тоже нельзя входить.
Вильнев простонал и раздраженно покачал головой.
«Мора-мора, — подумала Паула, — терпение также не относится к сильным сторонам врача».
— Но я постоянно слышала на Нуси-Бе, что Ранавалуна II и премьер-министр Раинилаиаривуни, — Паула внутренне торжествовала, что ей удалось без запинки выговорить их имена, — радуются визитам европейцев и тепло их приветствуют.
— Да, в этом есть доля правды, но от иностранцев ожидают, что они будут чтить наши традиции и проявлять уважение к ним, а Амбохиманга — священное место.
— И все же есть путешественники, которые там останавливались и даже писали об этом книги. Например, Ида Пфайффер, австрийка, которая гостила у Ранавалуны I.
Нориа вздохнула.
— Как я уже говорила, существуют исключения. Вы не должны принимать это на свой счет. Просто сейчас не самый подходящий момент для европейцев.
— Тогда мы оденемся как мерина, — предложил Мортен, обладатель светлых волос, и это вызвало у всех смех и разрядило обстановку.
— Неужели мы проделали такой длинный путь, чтобы здесь потерпеть неудачу?
Вильнев сделал глоток из своей серебряной фляги и пустил ее по кругу. В этот момент даже Паула почувствовала, что уже созрела для рома. Она не стала напоминать Вильневу, как еще в Антананариву Нориа говорила им, что попасть в Амбохимангу для европейца практически невозможно. Паула так же, как и он, надеялась, что это просто слухи.
— О чем королева будет говорить в своем обращении? — спросила Паула.
Нориа пожала плечами.
— О своих предках, о том, чего она хочет для королевства мерина и для Мадагаскара…
— И чего королева хочет?
— Конечно, англиканскую церковь, — вмешался Мортен.
— И медицину для народа. — Голос Вильнева вдруг зазвучал оптимистично.
— Как лучше начать год, если не с такими двумя проектами?
«Он прав», — подумала Паула, которая понимала, к чему он клонит. Он хотел аудиенции. Им нужно попасть к ней на прием, и они должны этого добиться. И мысль о том, что Иде Пфайффер удалось повидаться с Ранавалуной Свирепой, хотя эта страшная правительница чуть ли не ела на завтрак европейцев, выводила Паулу из себя.
После длительного путешествия из Европы сюда, после вечного ожидания попутчиков и после всего, что ей довелось пережить в пути, она не может уйти ни с чем.
И единственные, кто мог ей помочь, — это королева и премьер-министр. Как ей определенно удалось выяснить после бесконечных походов по ведомствам в столице, не существовало никакого учреждения и никакого кадастра, которые дали бы ей необходимую информацию. Она устала и хотела наконец добиться своей цели. Почему бы не прибегнуть к хитрости, к маленькой лжи, которая никому не повредит?
— А нельзя ли сказать Ранавалуне II, — сердцебиение Паулы значительно ускорилось, — что мы — посланники немецкого кайзера с подарками к Новому году? — Она была удивлена тем, как легко она проговорила эти чудовищные вещи. «Тебе следовало бы стать аферисткой, вместо того чтобы заниматься ароматами», — раздался ее внутренний голос.
— Вы — посланники?
Нориа недоверчиво посмотрела на них, и Паула не могла осудить ее за это. Посланники кайзера определенно выглядят иначе, более роскошно, более великолепно.
— Ну, мы приехали инкогнито. — Ласло, который вдруг снова оживился, одобрительно и заговорщически посмотрел на Паулу.
— Инкогнито? — Нориа смущенно взглянула на Паулу, затем на Мортена.
— С тайным поручением, — объяснила Паула.
— Почему тайным?
— Потому что… — Паула собралась с духом. — Потому что немецкий кайзер очень заинтересован в торговом соглашении с Мадагаскаром. — Ей самой это казалось крайне неправдоподобным, и она уже ждала, что Нориа сейчас громко рассмеется, но в этот момент Вильнев откашлялся и одобрительно кивнул.
— Если бы кайзер это официально признал, это привело бы к неприятностям с французами и англичанами, которые чувствуют себя здесь практически как дома.