Но какую цель он преследовал, заведомо обманывая своего спутника?
Может, он придумал этот предлог, чтобы убедить Джеймса Гаррисона прийти ужинать с ним в ресторан «Л'Эстюржеон»?
А может быть, он надеялся в этом элегантном и многолюдном месте, где бывали самые разные люди, завязать знакомство с какой-нибудь дамой и приятно провести вечер?
Князь Владимир не посвящал спутника в свои планы, и каждый из них ужинал, по существу, в одиночестве.
Когда черед дошел до сигар, и они стали пускать кольца дыма в воздух, небрежно развалясь на диванах отдельного кабинета, князь Владимир сказал с самым серьезным видом, выдержав некоторую паузу:
– Мой дорогой Гаррисон, мне, вероятно, не надо вам напоминать суть нашего путешествия, начатого вчера. Я должен вам передать от имени своего правительства пять миллионов, которые при мне в виде банковских билетов.
Это предисловие немедленно напомнило Гаррисону смысл его миссии. Мечтательный вид англичанина тут же сменился флегматичным и серьезным.
– Это так, – подтвердил он, – вы передадите мне эту сумму, князь, как только мы вступим на английскую землю.
– Согласен с вами, – ответил Владимир, – но из-за не зависящих от нас обстоятельств я не могу передать вам деньги на английской земле, поскольку мы не можем попасть туда…
– И что из этого следует? – удивился Джеймс Гаррисон.
– А следует вот что, – сказал Владимир. – Не буду скрывать от вас, что меня ждут послезавтра в Париже, и я хочу непременно быть там. С другой стороны, мы обречены торчать здесь дни, а может быть, и недели… Деньги же предполагалось передать вам завтра. Если я этого не сделаю, то должен нести крупные издержки в виде процентов за задержку…
– Это все так, – сказал Гаррисон, – но что вы предлагаете?
– Да очень просто, – вскричал Владимир, – я могу рассчитаться с вами, Гаррисон, немедленно, после чего я оставляю вас в покое с вашей невеселой судьбой и отбываю из Антверпена в Париж.
– Это не очень любезно с вашей стороны, – пробурчал англичанин, который в то же время не мог не признать известной доли правоты в предложении своего спутника.
И все же он заметил:
– Но вы помните, князь, что должны вручить мне эти пять миллионов в английских банковских билетах?
Это был последний аргумент Гаррисона, чтобы удержать Владимира и ехать вместе с ним в Англию. Но князь все предусмотрел и вместо ответа извлек из кармана два бумажника, которые положил на столе между батареей бутылок с ликерами и марочными винами.
– Я обменял гессе-веймарские банкноты на английские, – заявил он, – и если вы хотите доставить мне удовольствие, дорогой мой Гаррисон, то давайте покончим немедленно с этим делом!
– Почему бы и нет, – согласился англичанин, – не вижу в вашем предложении, в конце концов, ничего зазорного.
Воцарилась тишина. Слышен был только вкрадчивый тихий шелест пересчитываемых денег. Князь Владимир передал деньги сэру Джеймсу Гаррисону, который педантично еще раз пересчитал их.
После того, как кипа банкнот перекочевала из одних бумажников в другие, Гаррисон протянул Владимиру некий документ, скрепленный красной печатью.
– Вот расписка, – сказал он, – содержание которой согласовано дипломатами обоих правительств.
Князь Владимир внимательно ознакомился с текстом бумаги и, сложив ее, спрятал в кармане.
– Прекрасно, дорогой Гаррисон! – заявил он. – Моя искренняя признательность вам, что вы согласились принять деньги сейчас. Я смогу поехать в Париж уже завтра. Вам же желаю скорейшего окончания этой забастовки, чтобы вы смогли вернуться к себе домой в Англию.
Молодые люди встали, несколько церемонно раскланялись и потом, как будто выступая перед публикой, которая ловит каждое их слово, подняли бокалы, чокнулись и по очереди произнесли:
– За здравие его величества короля гессе-веймарского!
– За здравие его величества короля английского!
Некоторое время спустя, когда им принесли счет за ужин, они поспорили за право проявить щедрость. В этом споре верх одержал князь Владимир, он расплатился за роскошный стол, потом хлопнул Гаррисона по плечу и предложил:
– Дорогой друг, поверьте, небольшая прогулка после ужина совсем не повредит нам.
– Хорошо, – согласился Гаррисон, – к тому же это способствует пищеварению.
Было около половины десятого, когда они шли по набережной в сторону своей гостиницы.
Молодые люди, как и Элен, заметили, что вокруг бесконечных пакгаузов, забитых товарами, столь шумных и многолюдных в дневное время, царили сейчас необычное спокойствие и тишина.
Владимир слушал краем уха рассуждения Гаррисона о неразумности забастовщиков. Ему будто нравилось петлять между громадными ангарами, высокими штабелями мешков, металлическими контейнерами, кипами хлопка, горками камня и щебня.
Наконец Владимир и Гаррисон оказались у чернеющих вод бокового канала, который сообщался с Шельдой.
В это время дочь Фантомаса безотчетно шла по ночному городу, размышляя о своей судьбе и будущем. Ноги сами несли ее к обводному каналу, где стоял на приколе «Президент Крюгер». Она шла медленно, с опущенной головой. Кругом спал громадный портовый город. Морской гигант казался мертвым.
Элен, почти совсем отчаявшись, думала:
«Когда же, наконец, я отправлюсь в Натал?»
Она шагала вдоль набережной, в нескольких метрах от Шельды, и вдруг ей показалось, что она уже проходила здесь, что она кружит все время по одним и тем же улицам.
«Уж не заблудилась ли я?» – подумала она.
Легкое беспокойство охватило ее сердце, она почувствовала что-то вроде озноба. Вокруг был слышен загадочный шепот. Она направила свой взгляд в чернильную мглу, но не увидела ровным счетом ничего.
Внезапно она вздрогнула, отчетливо услышав глуховатый звук падающего в воду предмета.
«Должно быть, какой-то тюк или ящик свалился в воду», – промелькнуло у нее в голове.
Элен пыталась взять себя в руки и успокоиться. Она отошла от края воды и зашагала по мощеной улице, где встречались даже редкие прохожие.
Девушка прошла еще метров двадцать и остановилась как вкопанная.
«Нет, на этот раз я не ошиблась», – подумала она.
Прозвучал как бы сухой хлопок. Звук раздался в ночной тиши совершенно отчетливо. Это был определенно выстрел!
«Боже мой, что же творится в темноте вокруг пакгаузов», – успела она подумать и почти побежала по дороге.
Элен заметила силуэты двух полицейских, которые направились в сторону реки, откуда, как ей показалось, прозвучал выстрел из револьвера.
Девушка заколебалась: женское чутье подсказывало ей поспешить на помощь, но разум говорил ей, что она сама в списке подозреваемых и преследуемых, а следовательно, должна скрыться.
Элен вернулась в гостиницу и уже через час спала сном праведника…
На заре, должно быть, около шести часов, в дверь комнаты, которую занимала дочь Фантомаса, стали бешено колотить. Она моментально проснулась, вскочила с постели, накинула пеньюар и пошла открывать.
– Что вам нужно от меня? – спросила она.
Она попятилась, изумленная и испуганная, – в коридоре стояла целая толпа служащих гостиницы, полицейский и некий молодой человек в черном рединготе.
Этот молодой человек вошел без промедления в комнату Элен и изучил быстрым взглядом сугубо женский беспорядок, который царил в ней.
Элен стала энергично протестовать против вторжения в ее номер, но тут человек в черном вынул из кармана дамский револьвер.
– Барышня, – спросил он, – узнаете ли вы это оружие?
Элен подняла взгляд.
– Конечно, – воскликнула она, – это мой револьвер, который у меня вчера украли после обеда.
– Ну, тогда все хорошо, – молвил молодой человек.
Потом, сделав шаг в сторону Элен, он объявил:
– Я комиссар полиции южного района Антверпена. Вы арестованы!
Элен, как оглушенная, упала в кресло.
– Что вы такое говорите, сударь? – пролепетала она.