Сэм, например, заметил, как вспыхнули глаза викария при виде яркого автомата фирмы «Кока-Кола», стоящего у стены Гостевого центра, а потом прилипли к нему, затаив в себе немалое интеллектуальное усилие.
«Ого, этот парень уже почуял, что тут что-то неладно», – сказал себе Сэм. Возможно, это и не станет проблемой, но если священник решит, что все,чему он был свидетелем – автомат, машины. Гостевой центр, автостоянка, – выглядит странно, то он может просто вскочить в седло своего велосипеда и рвануть в ближайший полицейский участок.
Иметь же объяснение с кучей подозревающих всех полисменов из прошлого века может оказаться делом весьма затруднительным, нервно размышлял Сэм.
Разговаривая с преподобным Хатером, Сэм обнаружил, что тот ему кого-то напоминает. Конечно, это абсурд! Видеть этого человека Сэм не мог. Тот умер задолго до того, как Сэм родился. Но в манерах Хатера было что-то очень знакомое. Мальчишеский энтузиазм. Возбужденная речь. Заикание, то, как он обрывает фразу на половине и в каком-то удивлении начинает поглаживать подбородок. И тут Сэм понял. Этот человек был почти двойником уже давно покойного знаменитого Джеймса Стюарта.[18]Во всем, вплоть до узловатого тела и высокого, иногда просто визгливого голоса.
Да, этот человек далеко не идиот. Сэм решил, что играть с ним надо более чем осторожно, стараясь находить убедительные ответы на все его вопросы.
– Мы организовали археологические раскопки, которые могут продлиться несколько месяцев. – Сэм старался говорить раскованно и лгать правдоподобно. – Мы используем самые современные методы и оборудование. Все выписывается из Штатов.
– Из Штатов? А, я понял. Из Америки?
Сэм кивнул, а живой взгляд Томаса снова пробежал по вещам, которые еще раньше привлекли его внимание.
Томас заговорил снова очень возбужденно:
– Но ведь я должен был узнать об этих раскопках давно!
– Нам приходится все держать под большим секретом.
– Почему?
– В прошлом уже бывали случаи, когда воры нас опережали. Раскопки же они вели кое-как, спустя рукава, стремясь лишь к одному – отыскать небывалые сокровища.
– О! – Томас понимающе кивнул.
– Разумеется, никакого золота они не находили, но зато нарушали и губили культурные слои, представляющие для археологов огромную ценность. И вся наша работа шла к чертям. Верно, Райан?
– Просто нафиг погибала, – подтвердил Райан.
– Значит, вы подходите к археологии как к науке, анализируя каждый культурный слой по мере разработки? – спросил Томас. – Записываете и датируете все находки, прежде чем перейти к новому слою?
Сэм выдавил мученическую улыбку.
– Ода!
– Вы знакомы с египетскими работами Ричарда Лепсиуса?[19]
– О да! – Улыбка мученика точно приросла к лицу Сэма. – Я проглотил все его записки и статьи, которые только удалось достать.
– Мне бы очень хотелось узнать ваше мнение о теориях происхождения этого амфитеатра! – Энтузиазм Томаса был сродни локомотиву, мчащемуся под всеми парами. Остановить его было невозможно. И Сэм понял, что, если он хоть в чем-то ошибется, вся сотканная им из сырой лжи сеть расползется во все стороны.
А Томас продолжал:
– Вы знаете, что сэр Орас Гарстон исследовал это место в начале века? Он считал, что римские инженеры вырубили амфитеатр в пластах материнской породы примерно во втором столетии от Рождества Христова. А мне кажется, что эта постройка фактически гораздо более древняя и что римляне просто использовали уже имевшуюся геологическую структуру. Возможно, что они расчистили заросли, как это сделали и вы, и вынесли нанесенную сюда ветром почву, а затем добавили деревянные скамьи. Итак, я полагаю, что римляне появились в этих местах где-то в середине правления Нерона. Что вы думаете по этому поводу, Сэмуэль... хм...
– Сэм. Хм-м... Зовите меня просто Сэмом. Хм-м... – Он просто не знал, что делать. – Ох, извините, я даже не предложил вам выпить.
– О, в этом нет нужды. Я...
– Никаких проблем. Чай, о'кей?
– О'кей? Я не знаю такого слова «о'кей». Это сорт чая?
И снова Сэм вспомнил, какие изменения в языке произошли за эти годы и к каким недоразумениям они способны привести.
– Нет-нет. Это такое американское выражение. Сокращение более длинного варианта: «вы согласны с этим?» Оно заменяет и слово «да». Иногда же оно может означать «все в полном порядке».
– О! – Томас улыбнулся. – Да, благодарю вас. – Потом его улыбка превратилась в широкую ухмылку: – О'кей, благодарю вас, я с удовольствием выпью чашечку.
– Давайте воспользуемся камбузом автобуса, – предложил Райан. – Я сейчас приготовлю. Ты тоже выпьешь?
Сэм кивнул:
– Конечно, спасибо.
Он бросил взгляд на амфитеатр. Ему не хотелось откладывать выход поисковой группы. В его живом воображении уже возникли очень неприятные сценарии возможного развития событий, которые могли объяснить отсутствие Николь.
– Если вы меня извините, я отлучусь на минуту, мне надо поговорить с коллегой.
– Ради Бога, не беспокоитесь.
– Райан, ты сможешь пока поухаживать за Томасом? Я вернусь через несколько минут.
– Нет проблем. Начну с чая.
Сэм пошел к амфитеатру. На верхней ступеньке он остановился. Райан провожал преподобного Томаса Хатера в автобус.
А Сэм надеялся, что Райан попросит викария посидеть на скамеечке, пока сам Райан будет готовить ему чашку чая, которую и вынесет наружу. Хотя один Бог знает, что подумает человек из шестидесятых годов девятнадцатого века насчет стироловых чашек и чая в пакетиках. А теперь Сэм с ужасом видел, с каким любопытством осматривает преподобный внутренность автобуса.
Быстрыми шагами Сэм стал спускаться вниз. Его подошвы решительно стучали по деревянным ступеням. «Бог мой, – подумал он, – в следующий раз, когда я увижусь с преподобным Томасом, мне придется отвечать на кучу чертовски хитроумных вопросов».
Глава 35
1
Когда Сэм Бейкер вернулся к автобусу, он остановился, отказываясь верить своим глазам.
Райан Кейт и в самом деле отнесся к своим хозяйским обязанностям со всей серьезностью. Слишком серьезно, черт бы его побрал.
Автобус был пуст, если не считать самого Райана и преподобного Томаса Хатера. Последний восседал в первом ряду кресел, попивая что-то из ярко-синей стироловой чашки, тогда как Райан использовал котелок Оливера Харди в качестве своеобразной указки, направленной в данном случае на телевизор, встроенный в переднюю часть туристского автобуса.
Сэм почти бегом пересек стоянку и вошел в автобус.
Одного взгляда было больше чем достаточно.
С дикими глазами, держа в руках чашку, остановившуюся на полпути ко рту, викарий из 1865 года смотрел на телевизионный экран. На телевизор, который даже в самой примитивной форме не мог появиться в Великобритании до 1924 года, а уж в той, в какой его видел сейчас преподобный викарий, ему предстояло возникнуть только более чем через сто лет.
– Нет, вы только подумайте, – оживленно болтал Райан, явно не представляя, какие трудности он вызвал к жизни своим поведением.
А Томас глядел на экран с почти религиозным благоговением.
– Эти змеи! – задыхаясь, шептал он в полном недоумении. – Ведь нормальному человеку свойственно бояться змей, а этот человек оказался в гробнице один с тысячами, буквально с тысячами этих созданий! Какая ирония судьбы! – В глазах викария горел невероятный энтузиазм. – Несчастный мальчик несет на своих слабых плечах все невзгоды Иова! Подумать только... О Боже! Вы только поглядите, как он пытается укрыться от этих змей! Вы только взгляните на выражение его лица, посмотрите, в каком он ужасе!
Знакомство преподобного Томаса Хатера с технологией двадцатого века началось с помощью «видика», показывавшего старую версию фильма Индианы Джонса.