С утра для поездки в деревню мне пытались оседлать лошадь. Посмотрел я на это чудо животностроения и понял – нафиг-нафиг. Но бензин надо экономить, на все наши три мотора осталось не более пятидесяти литров, а движки у военной техники уж больно прожорливые. Взял Жорку с двумя бойцами и пулеметом и отправился пехом. Форму отгладили насырую страшным огнедышащим монстром, питающимся углями, потому было зябковато. Скоро август, а у нас еще слон не валялся, надо сани готовить, пока лето не кончилось. На лесопилке работа уже кипела, в смысле пилить еще ничего не пилили, но котел локомобиля попыхивал парком. Без местных запустить лесопилку было проблематично – хозяйственные мужики в рамках проекта «кукиш врагу» поснимали какие-то ремни и клапаны. Это хорошо – доски не только на нары, и обшивку стен и полов в землянках сгодятся, корпуса для мин тоже нужны, но об этом рано – засовывать в эти корпуса пока нечего.
В деревню заходили открыто – в фельдграу мы или погулять вышли? Герман был дома, ждал моего прихода.
– Хайль, командир.
– И тебе не болеть, господин потенциальный враг народа.
Ну вот, обиделся. Зря. То ли еще будет. Что же я так хороших людей подставляю? Сначала Кузьма, теперь вот Гера. Ну, не мы такие, жизнь такая.
– Не обижайся, не так называть еще будут, привыкай. И спину береги – обидно, если свои в нее свинцовый желудь загонят.
– А может, не стоит, товарищ командир. Может, я к вам с оружием в руках…
– А вот хрен. Хочешь, чтобы сюда какую сволочь прислали, которая тут хозяйничать будет? А раз нет, то сам сволочь будешь изображать и под немца прогибаться тоже будешь. Держи свой архив и собирайся. Не забудь там намекнуть, что в селе есть еще верные люди, готовые послужить Рейху.
– Мне же мужики нос набок свернут.
– Учись бегать, всегда пригодится. Езжай, а с мужиками я сам поговорю, пусть на меня катят бочку. У меня видишь, какие мордовороты – в обиду не дадут.
– Тут дело еще такое… Извините, что сразу не сказали, но сначала непонятно все было, а потом как-то завертелось…
– А ближе к теме можно?
– Ну, да… В общем, мы тут кое-что в лесу спрятали, то, что от наших осталось. Сражений тут почти не было, но бомбили фашисты отступающих здорово. Ну и танковый бой тут был тоже. Вот мы, что могли, подобрали…
– Почти все понятно, а конкретнее.
– Пушку нашли, только она без одного колеса, то есть колесо есть, но оторвано, ну и затвор с нее сняли и прицел.
– Здорово. Пушка без колеса, замка и прицела. Наверно, и без снарядов? Что за пушка-то хоть, большая?
– Да, снарядов при ней не было, а пушка маленькая, Корней Борисович, кузнец наш, сказал сорокапятка, но колесо он пообещал починить. Затвор к ней тоже есть, и не один. Я ж говорил, что тут бой был танковый. Так после боя немцы свои танки подбитые утащили, а наши бросили. Два, правда, совсем сгорели, ну внутри все выгорело, и снаряды повзрывались, а один просто подбит. Танкисты из него пулемет только забрали. Мы же снаряды вытащили – сорок две штуки, три диска к пулемету, но не такие, как у пехотных, зато с патронами и затвор. Со сгоревших тоже затворы и пулеметы сняли. Корней Борисович сказал, что затворы нормальные, а из пулеметов хорошо, если один собрать получится. Винтовки еще есть, автоматические, девять штук. Красноармейцы, что мимо шли, говорили, плохие они, трехлинейка лучше. Мы эти винтовки вдоль дороги насобирали. Мины еще минометные, маленькие, вот только миномета нет, а мин четыре ящика, их в разбитой полуторке бросили. А из трех полуторок Борисыч обещал одну точно сделать, только ему помощь нужна.