Водитель, что стоит около такого же, как и у меня, «BMW», попроще – рядовой с винтовкой, и вид у него какой-то пришибленный. Наверно, господин фельдфебель перед нашим появлением тренировался на нем, чисто для затравки. Ничего, парень, сейчас все кончится. Документы у меня на Зелински, а мы с ним мордами лица здорово не схожи, да и не служил он никогда в четвертой танковой. Хотя чего я парюсь, зубра этого все одно валить надо, он и пушки, и генератор уже срисовал, как только пройдет информация по гоп-стопу на складе, он столько примет на нас выложит, что с хазы нос не высунешь.
Ну вот мы и нос к носу. Молча, с пренебрежением, чтобы окончательно озлобить жандарма, протягиваю ему пачку документов и делаю наглую морду. Ух ты, какой синьор-помидор, как бы он от апоплексического удара раньше не помер.
– Унтер-офицер, смирно! Представьтесь!
Второй аж голову втянул со страха. Медленно, с ленцой перекидываю ногу через седло и встаю в стойку, слишком отдаленно напоминающую требуемую.
– Унтер-офицер Цигель. Четвертая танковая.
– Да я вас…
Не успеешь, короткая очередь из двух патронов бьет жандарма снизу вверх в район диафрагмы. Если бы ты мне в морду слюнями не брызгал с ненавистью, то заметил бы, как ствол переместился в район твоего пуза. А вот напарник твой забитый, который должен тебя страховать, а не бояться, вообще не мог видеть мои манипуляции. Поздно теперь винтовку с плеча тащить, расслабились вы в своих Франциях да Голландиях. Тут вам не там. Поэтому получай свою пару. Готов.
– Байстрюк, этих в кузов. Водителя на мотоцикл и в хвост колонны. Делаем быстро, но не суетимся. На мотоцикл двоих, одного мне за спину, а то некуда будет трупы положить. И кровь присыпьте. У нас минута.
Оказывается, минута – это много. Уложились с запасом. А вот и наш поворот. Теперь, чтобы нарваться, нужно совсем с удачей рассориться. Еще полчаса, и мы дома. Дом, милый дом.
Что обидно, опять ни одного бинокля. Нет, вам чего, жалко, хотя бы театрального? У меня же на этой почве скоро фобия начнется или еще какое расстройство кишечника. В «мусорном» ящике, кроме циркуля, нашлась масса ценных вещей, к которым только начальника штаба не хватает. Потому как всякие карандаши-линейки и прочие курвиметры теперь в достатке – садись и разрабатывай фронтовую операцию. А вот обычному ротному разведчику не во что за противником поподсматривать, разве только через разбитое пенсне. Вот сделаю себе монокль на цепочке и в немецкий генштаб – чай, за своего примут.
– Товарищ командир, разрешите?
– Заходи, сержант. О, кто к нам пожаловал, сам Кузьма Евстратович, собственной, так сказать, персоной.
Странно, но я рад был его видеть. Как будто встретился со старым другом. Кузьма даже слегка ошалел, когда я полез обниматься, – явно не ждал таких нежностей.
– Ты один или с охраной?
– В смысле?
– В смысле – где твои полицаи? Или ты еще указивку по созданию вспомогательной полиции не получил, а, господин бургомистр?
– А, ты об этом. Получил разнарядку набрать десять человек, «относящихся с ненавистью к еврейскому большевизму». Хожу теперь, уговариваю. И до бургомистра мне еще служить и служить, но шансы есть.
– Ага. Если не провалишь первое же задание. Потому у меня есть к тебе предложение. Съезди в комендатуру и попроси разрешение на вербовку военнопленных из лагеря у Ребятинского озера. Вчера туда прибыла очередная колонна пленных.
– Хочешь лагерь хапнуть, как склад хапнул?
– Есть такое намерение.
– А не слишком? Что ты смотришь, как солдат на вошь. Не думай, не испугаюсь, но после этого мне уходить придется. Они же меня одного туда не пустят, сопровождение дадут. А если сопровождающего валить, то как я объясню, что сам жив остался?
– Давай решать вопросы по мере поступления. Кстати, откуда про склад знаешь?
– Ты других тупей себя не держи. Забыл, кто у тебя начальником разведки по совместительству?
– Понял. Да, а скажи мне как начальник разведки, кто чуть не каждую ночь по болоту шарится, спать не дает, но близко не подходит.
– Как бы тебе сказать… Считай, что никто, а трогать его не будешь, то никакой беды не будет, а только польза.
– А конкретней? Водяной или призрак Льва Троцкого?
– Второе вряд ли.
– А первое вполне?
– Может, и он, но тоже скорее сказки это.
– То есть не скажешь или сам не знаешь?
– Считай, что и не знаю, но худого не будет, коли сами не нарветесь.
– Лады, замнем для ясности. Как у вас там с урожаем?
– А что надо?
– Нам пока особенного ничего, не голодаем, но если с лагерем выгорит, много чего надо будет. А пока надо конфискационные акты выписать. Короче, байда такая – ты говоришь, что у тебя из излишков, получаешь бумагу о конфискации, а продукты прячешь.