— А чем она так ужасна? — ответила Мэгги вопросом на вопрос, ловко обходя скользкую тему о начале ее отношений с Гордоном.
— О, я не имею в виду внешний вид. Она очень красива на свой манер: холодная и утонченная. Однако было заметно, как она, подобно антиквару, все посматривала на Гордона словно на дорогую вещицу. Я страшно боялась: не привез бы он ее еще и сюда. Ты не представляешь, какое облегчение и восхищение я почувствовала, увидев тебя!
Мэгги рассмеялась.
— Я возомню о себе бог знает что, если ты не прекратишь меня хвалить.
— Тебе это не грозит, Мэгги. Я вижу, ты крепко стоишь на земле и с твоим сердцем все в порядке. Держу пари: тебе нравится Гордон, а не его банковский счет.
Мэгги крепилась, стараясь не покраснеть, не выглядеть виноватой, когда мужчины присоединились к ним на верхней ступеньке. По прищуренным голубым глазам Гордона она поняла, что последнее высказывание ее собеседницы не проскользнуло мимо его ушей.
— Войдем внутрь, моя дорогая, — пригласил жену Фрэнк, вновь завладев ее локтем.
— Она не сказала бы этого, если б знала правду, — прошипел Гордон в ухо Мэгги, когда они двинулись следом за первой парой.
— Может быть, Эдна гораздо проницательнее и лучше чувствует правду, чем ты о ней думаешь, — возразила Мэгги, остро реагируя и на циничное замечание Гордона, и на его прикосновение к ее руке. — Не ты один можешь болтать что угодно, — прошептала Мэгги. — Зачем ты наврал, что берешь меня на полную ставку? Ручаюсь, тебе просто не хочется, чтобы я работала у Фрэнка.
— Совершенно верно. Но я не наврал. Я действительно хочу, чтобы ты работала у меня впредь на полной ставке. У меня есть на твой счет определенные планы, милая моя Мэгги.
— И ты рассчитываешь, будто я клюну на них?
— Не сомневаюсь, — парировал Гордон с мягкой снисходительностью. — Если цена подходящая.
Они уже приближались к стойке регистрации, где толпились гости, что заставило их прекратить провоцирующую на резкость пикировку. К этому времени отвага в душе Мэгги стала уступать место безотчетной нервозности. Стоя рядом с Гордоном, она вдруг поняла, что тот увлечен ею. Об этом говорил жар, исходивший от его напрягшихся кончиков пальцев. Она уловила откровенно сексуальный подтекст и в его фразе о планах на нее.
Внезапно ее осенило, что это за планы. Она нужна ему, но не просто как секретарь приемной, а как женщина! Купленная и оплаченная. Словом, как любовница.
Такое непристойное предложение, вероятно, вскоре последует. Оно должно было бы вызвать у Мэгги гнев и возмущение. Однако вместо этого она испугалась, заранее предчувствуя свой ответ, если Гордон поманит ее.
Босс между тем получил две связки ключей, и носильщик в униформе устремился с их багажом вперед по коридору. Они прошли через залитый солнцем портал, затем по застекленной галерее сада и очутились в новом крыле, оформленном в стиле мотеля. Минуту спустя они уже остались вдвоем в просторном и роскошно обставленном номере. Мэгги взволнованно огляделась. Ее взгляд упал на кровать.
Она была поистине гигантского размера. Сверху лежало пикейное покрывало изумрудного цвета. Над темным полированным изголовьем было повешено огромное зеркало в золоченой раме, видимо, для большего эротического эффекта. Мэгги сглотнула подступивший к горлу комок. Ее нервный взгляд искал и нашел на противоположной стороне комнаты, как она надеялась, диван. Однако выглядело это сооружение слишком изящно для того, чтобы служить постелью.
Большое блюдо с фруктами стояло на кофейном столике перед диваном. Вместе с бутылкой шампанского в подарок от администрации отеля и двумя бокалами из хрусталя.
— Можно подумать, мы проводим здесь медовый месяц, — сухо заметил Гордон и взял в руки бутылку. — По крайней мере, шампанское отличной марки.
Он сунул вино назад в ведро со льдом, подошел к окну, прикрытому роскошными шторами, и выглянул наружу. В тот же миг лицо его исказилось, как будто увидел он совсем не сад, а что-то страшное.
— Зачем ты привез меня сюда, Гордон? — без всякой подготовки спросила Мэгги.
Он посмотрел на нее довольно сурово. Ну и ну! Мистер Хайд снова чувствует себя как дома.
— Извини, если повторю, что это совершенно не твое дело, — сказал Гордон, растягивая слова.
Этот тон она особенно не любила. Холодная наглость и полное пренебрежение к ее чувствам. Когда Гордон вел себя так, ей хотелось дать ему хорошего пинка. Но поскольку сия форма обращения могла показаться излишне вульгарной, за последние месяцы Мэгги научилась противопоставлять его мрачным приступам блаженное безразличие, чем добивалась почти того же результата.