– За что?
– За то, что сейчас повел себя как придурок.
– Да все нормально…
– Нет, не нормально. Я наслаждался произошедшим. – Скай махнул рукой в сторону кровати. – Ты так прекрасна, и я хотел бы наслаждаться этим снова… и снова. Вместо того, чтобы ляпнуть, мол, я зол, и сбежать.
Голубые глаза внимательно его оглядели. Шала закусила губу, словно тщательно обдумывая свои слова.
– Мне тоже понравилось. – Затем подняла неперевязанную руку, оставив крошечный зазор между большим и указательным пальцами. – Мне просто нужно чуточку побольше времени.
– И, наверное, некоторое уединение? – Скай зыркнул на дверь, за которой Лукас запевал очередную песню.
– Да, это бы могло помочь, – улыбнулась Шала.
И тогда он ее поцеловал. Ее рот был теплым и сладким.
Осторожно, чтобы не довести все до ситуации, когда снова придется извиняться, Скай отстранился.
Шала вернулась к пролистыванию снимков. А ведь до этого он уже дважды просил у нее прощения: когда подначивал за то, что испугалась швов, и позже, когда забыл о ее проблеме с больницами. И все три раза Шала приняла извинения без осуждения, коего Скай явно заслуживал. Значит, Шала Уинтерс не из обидчивых. Редкий тип женщины, и прекрасное качество. Оно даже как-то перевесило болтливость и любопытство.
– Вот. – Она указала на экран. – По пути в Совершенство я останавливалась, чтобы заснять другие гостиницы в окрестностях. Думаю, это фото сделано где-то возле Бьюфорда – потом могу проверить свои заметки и сказать точно. Мне показали несколько домиков, что сдаются в аренду. Внутри снимать не разрешили, так как там уже кто-то жил, но позволили фотографировать снаружи. Посмотри на машину, припаркованную у дороги. Я не заметила ее, когда снимала, но, глянь, в салоне двое, и сомневаюсь, что они просто разговаривают, если ты понимаешь, о чем я.
Скай придвинулся ближе, чтобы рассмотреть фото.
– Ну, то есть, странно же, что они делают это в машине, когда в их распоряжении целый дом, а… – Шала постучала по клавишам. – Давай увеличу, и ты увидишь. – Затем посмотрела на Ская. – Я подумала, что, может, кто-то из них женат и решил, будто я частный детектив или типа того. Мелочь, конечно, но…
Он улыбнулся:
– Как ты и сказала, это уже что-то.
– Есть еще три снимка.
Ее пальцы вновь запорхали по клавиатуре, и на экране возникло фото, сделанное у Кипарисового пруда. Двое мужчин удили рыбу, а справа на пикник расположилась семья. Безмятежный портрет Совершенства…
– Это фото взволновало меня больше всего.
– Оно восхитительно, но я не вижу…
– Вот. – Шала ткнула в маленький участок на заднем плане. Стоянка. – Видишь машину?
Скай наклонился еще сильнее:
– Черный седан? – Он старался контролировать свой тон. Не хотелось ее разочаровывать, но снимок автомобиля вряд ли им поможет.
– Сейчас увеличу. – Теперь стоянка с машиной занимала весь экран. – Не слишком четко, но приглядись.
– Куда? – Скай предположил, что Шала имеет в виду номерной знак, но ведь он уже сказал ей, что седан у них…
– Парень справа от машины. Я почти уверена, что это он. Он был за рулем седана.
Скай улыбнулся и сжал ее плечо:
– Вы настоящий детектив, мисс Уинтерс!
Потуже затянув полотенце на талии, он направился за сотовым, но тут вспомнил, что Шала говорила о еще каких-то снимках.
– Что еще ты узнала? – Скай вернулся к столу, чтобы при разговоре с Филлипом владеть всей информацией.
На экране появилось очередное фото.
– Возможно, это ничего не значит, но я обнаружила его на двух других кадрах, снятых в разные дни. Меня от этого в дрожь бросает… – Шала указала на маленькую фигуру на фоне Железнодорожного музея.
– Можешь приблизить?
– Да. Думаю, именно на этом фото лучше всего видно лицо. На другом он стоит в тени, но я почти не сомневаюсь, что это тот же парень.
Она стукнула по клавишам, и картинка увеличилась, являя взгляду мужчину в джинсах и темно-синей футболке-поло.
Скай промолчал, и Шала оглянулась:
– Ты его знаешь?
– Да. – И ему это не нравилось.
– Кто он?
– Чарли Рейнмейкер. – Скай схватил телефон и начал набирать номер Филлипа. – Он возглавляет движение против туризма. Даже петицию составил.
– Думаешь, он за всем стоит?
– Думаю, ему придется многое объяснить.
На том конце линии отозвались, и Скай заговорил в трубку:
– Филлип, это Скай. Шала изучила снимки и нашла кое-что, что может оказаться полезным.
– Я просматриваю их прямо сейчас, – ответил рейнджер. – Она чертовски хороший фотограф.
– Знаю, она великолепна, – согласился Скай, чувствуя, как его распирает от гордости. Странно, но он не помнил, чтобы вот так гордился хоть одной женщиной, с которой встречался. Ну, была одна, что попала на разворот «Плейбоя», но это другое.
– Назови номера кадров, – попросил Филлип.
– Секунду. – Скай повернулся к Шале: – Можешь написать номера снимков?
– Уже. – Она протянула ему листок и быстро отвела взгляд, будто не хотела подслушивать.
Надеясь дать понять, что она не лезет не в свое дело, Скай положил руку Шале на плечо, пока говорил:
– Итак, что у нас имеется… – Он рассказал приятелю все, что они выяснили, и продиктовал номера. А когда Филлип предложил послать кого-нибудь за Рейнмейкером, возразил: – Нет, я сам наведаюсь к Чарли.
Прежде чем повесить трубку, Скай договорился о времени допроса Шалы.
Затем бросил сотовый на стол рядом с ноутбуком и посмотрел на нее: сидит, уставившись в стенку…
– Все нормально? Ты же сможешь поехать и поговорить с Филлипом? – Скай оперся на край стола, и Шала повернула голову:
– Без проблем.
– Эй… – Он поднял ее со стула и прижался к ее лбу своим. – Ты как, Голубые Глаза?
Шала слегка кивнула, и на ее губах медленно расцвела ухмылка.
– Что? – спросил Скай.
Улыбка стала шире.
– Ты потерял полотенце.
Рэдфут лежал в кровати, пялясь в потолок. В голове проносились образы из сна. Индеец просил духов подсказать ему, что делать. До сих пор он не понимал значения выражения «Неведение – благо». Если бы Рэдфут мог вернуться назад и не просить совета духов, он бы так и поступил.
К сожалению, ему предоставили план. Рэдфуту он не нравился, но духи, несомненно, придут в ярость, если он проигнорирует их послание. А рассерженные духи – это плохо. Проще подоить быка, чем успокоить злого духа. Рэдфут как-то попытался – подоить, – когда был моложе, перебрал виски до отупения и попался на подначки друзей. Шрамы, дарованные быком, до сих пор никуда не делись. И иногда на собраниях старейшин племени, они все еще рассказывали эту историю.
Рэдфут хотел бы иметь побольше времени, чтобы поваляться в постели, предаваясь воспоминаниям о прошлом, но он должен направить будущее в правильное русло.
Индеец закрыл глаза и подумал обо всем, что хотел бы увидеть осуществившемся в жизни любимых людей. Обо всем, что считал судьбой. Человеку не нравится оказываться неправым, но принятие собственных ошибок и исправление их – есть неотъемлемая часть бытия. Рэдфут встал и направился к шкафу. Отбросил одну рубашку. Затем другую. Индеец искал одежду, которую не жалко запачкать кровью.
Глава 24
– Отлично смотришься на кухне, – раздался хриплый голос, и Мария оглянулась.
В дверях, наблюдая за ней, стоял Хосе. Она чувствовала, как его пристальный взгляд движется вверх и вниз, изучая ее новое открытое платье, что подчеркивало все нужные изгибы – платье, которое Мария купила, надеясь впечатлить Мэтта. Но и восхищение в глазах Хосе подначивало ее женскую гордость. Сколько она ждала, чтобы он посмотрел на нее с таким желанием? Долгие годы, прежде чем Хосе наконец ее заметил.
– Как шея? – спросила Мария.
От нее не ускользнули ни его идеально подогнанные джинсы, ни дорогая рубашка, что демонстрировали все достоинства мужского тела и отражали личность. Хосе не из тех, кто добровольно стал бы носить потертые джинсы и футболки. Так что даже одежда выделяла его из непринужденного образа жизни их маленького городка.