– Он с тобой связывался?
– Раньше – часто. Теперь уже реже. Прошло два года. Я не отвечаю на его звонки.
– Тебе без него лучше.
– Знаю.
Скай прижал Шалу к себе, наслаждаясь ее теплом. И ее внезапный приступ смеха застал его врасплох.
– Чего смешного?
Шала закусила нижнюю губу:
– Просто вспомнила выражение твоего лица, когда я обвинила тебя в проблемах с эрекцией.
– И ужасно ошиблась, как теперь смогла убедиться. Признай же! – поддразнил Скай и получил в ответ застенчивую милую улыбку.
– Полагаю, придется отдать тебе должное.
«Ты мне дала не только это», – подумал он и припал к ее губам.
Лежащая поверх его бедра нога сдвинулась, и Скай проснулся. Гадать, кому эта нога принадлежит, не приходилось. От воспоминаний о прошедшей ночи на губах заиграла улыбка. Они занимались сексом дважды, но член опять салютовал в потолок – ежеутренний ритуал, – напрашиваясь на третий заход. Может, даже на четвертый. Скай призадумался, есть ли у него какие-нибудь неотложные дела, что могут помеш…
Из соседней комнаты донеслось насвистывание, и настроение резко упало. Как-то сомнительно, что Шала пожелает пуститься во все тяжкие, когда за стеной кое-кто горланит «Янки-Дудль – денди».
Перед глазами пронесся вчерашний выезд по вызову. Кэнди Питерсон притащила с собой целый воз ненужных воспоминаний. После стольких лет они по-прежнему разрывали Ская изнутри, и он никак не мог понять – почему. Секс с Шалой смог прогнать призраков прочь.
От мысли, что он, возможно, только затем Шалу и использовал, грызла совесть, но Скай задвинул ее подальше. Эта ночь – больше, чем просто способ забыться. Море удовольствия и секс. Черт, даже больше, чем секс, это…
Настроение вновь понеслось куда-то вниз. Секс никогда не являлся для Ская чем-то «большим». Он всегда умел отключать эмоции, оставляя сердце свободным, а разум – чистым. Но воспоминания о прошлой ночи засели в голове, и, черт, вчера эмоции наследили в каждом его действии! Вчера дело было не только в сексе, но и в Шале – в ее улыбке, в желании сделать ее счастливой. Заставить ее забыть о своих демонах. Забыть, что ее родители мертвы, что муж причинил ей боль, что какой-то урод охотится за ней по неизвестной причине. Вчера главным было защитить Шалу, позаботиться о ней. И это гораздо больше, чем просто секс.
Ее рука, лежавшая поперек груди Ская, вдруг показал ему пятикилограммовой. Нога Шалы обхватывала его слишком сильно. Ее запах проникал в нос, вызывая удушье. Скай хотел сбежать, немедленно.
Он с трудом удержался, чтобы не сигануть с кровати. Вместо этого аккуратно освободился, схватил джинсы и, натянув их в рекордно короткие сроки, рванул из спальни.
– Привет, – поздоровался Лукас.
Скай не ответил и пошел прямо на улицу. Оперся на перила, пытаясь вдохнуть и побороть нечто вроде клаустрофобии, но связанное не с маленькими помещениями, а с маленькой блондинкой, которую он только что оставил в постели. Дверь за спиной распахнулась.
– Ты как? – спросил Лукас.
– Нормально. – Скай не обернулся.
– Поссорились?
– Нет.
Он прощупал карманы на наличие ключей. На месте. За рубашкой можно заскочить домой. Скай глянул вниз и понял, что нужна еще и обувь. Но здесь оставаться нельзя.
– Мне надо… забежать к себе. Можешь к десяти отвезти Шалу на встречу с Филлипом? – «Не забыть попросить Филлипа сказать, что я пошел проверить место преступления». – И подожди, чтобы потом ее забрать. Я, скорее всего, не смогу.
Скай обернулся. Друг хмуро кивнул и направился было в дом, но остановился:
– Ай, да хрен с ним. Ты в курсе, чем я зарабатываю на жизнь?
– Спецоперациями? – растерянно пробормотал Скай.
– Ага, иногда. Но в основном слежу, чтоб невинные люди не пострадали.
– И?
Лукас указал себе за спину:
– Шала Уинтерс одна из этих невинных. Не делай ей больно.
Скай инстинктивно рванул вперед:
– Ты сам на нее запал? В этом проблема?
Друг опешил:
– Черт, нет! Ничего подобного.
– Тогда не вмешивайся, – рявкнул Скай и тут же об этом пожалел.
Лукас смерил его жестким взглядом:
– Обычно я так и поступаю. Умею не лезть в чужие дела. Но ты привел ее сюда. Впутал меня. И да, я знаю, что ты не просил совета, но я все же скажу: она отличается от девиц, с которыми ты привык крутить. Помни об этом.
Он скрылся за дверью, а Скай остался, чувствуя себя полным засранцем.
Все еще в тонких пижамных штанах и футболке, Хосе стоял на пороге кухни и наблюдал, как Мария передвигается от стола к стойке. Судя по усталым глазам, спала она плохо. Когда они с Рэдфутом вернулись домой из участка, Мария была в своей комнате. Хосе едва не постучал, чтобы узнать, как она, но отец остановил его вопросом: «Ты любишь боль?» Хосе ничего не понял и полный переживаний ушел к себе.
– Ты как? – спросил он теперь.
Мария обернулась с кофейником в руке и солгала:
– Прекрасно.
А вот глаза ее сказали правду.
– Угостишь? – Хосе кивнул на кофейник. А когда она молча указала на шкафчик, достал оттуда чашку. Затем огляделся: – Где Рэдфут?
Мария пожала плечами:
– Думаю, пошел на встречу с советом племени. Он сказал, что дело касается «другой лошади».
– Ты ведь понимаешь, что они могут заставить его жениться на Веронике?
Она усмехнулась:
– Не представляю, чтобы хоть кто-нибудь сумел заставить Рэдфута сделать то, чего он не хочет.
– Наверное… – Хосе придвинулся ближе и через силу выдавил: – Между тобой и Мэттом и правда все кончено?
Мария еще выше задрала подбородок:
– Он женат. Как по-твоему?
– Если тебе от этого полегчает, – Хосе стиснул кулак и рассек ударом воздух, – я врезал ему как следует.
– Дракой ничего не исправишь.
– Ну не знаю, иногда помогает. – Заметив ее хмурый взгляд, он добавил: – Полагаю, это мужские заморочки.
Глаза Марии наполнились слезами.
– Глупые заморочки.
Хосе кивнул:
– Женщины превращают нас в глупцов. – Затем подошел еще ближе и всмотрелся ей в лицо, тоскуя по тому обожанию, что прежде светилось в ее взгляде. – Из-за тебя я совершаю глупости. Ты сводишь меня с ума.
Глаза Марии округлились, рот приоткрылся, словно эти слова ее озадачили.
Хосе сделал последний шаг и оказался прямо перед ней. Он стоял так близко, что мог почувствовать аромат ее шампуня. Хосе протянул чашку. Уставившись на нее, Мария начала наливать кофе. Их окутал горячий пар.
– Кажется, я все еще люблю тебя, Мария.
Она вскинула голову, в глазах цвета корицы кружило смятение.
– Что?
К несчастью, кофейник Мария так и не убрала. Хосе вскрикнул, когда кружка переполнилась, и горячая жидкость выплеснулась на его пальцы. Он выпустил чашку, та полетела ему в живот, и кофе моментально впитался в хлопчатобумажную одежду, едва ли не начисто сжигая кожу. С болезненным стоном Хосе дернул пояс, оттянул штаны и принялся дуть.
Мария повернулась к холодильнику, а в следующий миг уже стояла перед Хосе, оттянув его штаны еще сильнее – на добрых четверть метра – и выдавливая внутрь горчицу из бутылки. Прохладная субстанция успокоила жжение, но мозг отказывался понимать действия сумасшедшей женщины.
Хосе схватил ее за руку:
– Я не чертов хот-дог!
На ее губах заиграла улыбка.
– Горчица помогает при ожогах.
– Не смей смеяться, – прошипел Хосе, но совсем не имел этого в виду. Он бы предпочел видеть смех в ее глазах вместо боли – пусть даже сам от этой боли загибается.
Мария наконец отпустила штаны, захлопнула рот рукой и хихикнула. Хихиканье переросло в сдавленный хохот. И несмотря на полыхающие яйца, Хосе все же заставил себя произнести:
– Дай мне еще один шанс.
Смех оборвался. Мария провела пальцем по его губам: