Спорить с Рэдфутом по поводу лексикона коренных американцев… Скай рассмеялся. Пусть он и сходил с ума из-за скорого отъезда одной упрямицы, но здесь было весело. Каждые несколько минут он заглядывал на кухню, и что-то в том, как Шала смотрелась в знакомой ему с детства обстановке, казалось очень правильным.
– Хосе, – позвал Лукас, – твоя очередь. И не притворяйся, будто читаешь газету, я в курсе, что ты выискиваешь слова.
Хосе усмехнулся:
– А этот парень принимает свой «Скрэбл» всерьез, да? – Затем уставился вниз на свою дощечку с буквами и начал составлять слово. – И я не притворялся, я читал. Статью о сенаторе Блэнтоне. Вы знали, что он учился в школе Бьюфорда? Здесь сказано, что он был квотербеком «Бьюфордских бульдогов». Черт, мы могли играть друг против друга, когда я был в школьной команде.
– Добавь ему восемь очков, – велел Лукас, подсчитав буквы Хосе.
Скай записал.
– Разве он не старше тебя?
Хосе оглянулся на газету, словно по фото пытался определить возраст сенатора.
– Ага. Но, блин, было бы приятно думать, что я пару раз надрал президенту задницу.
– Раз уж он баллотируется в президенты, и у него здесь корни, может, он как-нибудь подсобит Совершенству и другим местным городкам. – Рэдфут напряженно сверлил доску взглядом. – Я читал о нем много хорошего.
– Только Марии не говори. – Скай вновь повернулся к кухне, чтобы еще раз мельком увидеть Шалу. – Она Блэнтона не переваривает.
– У Марии хороший вкус, – заметил Лукас.
– Накопал на него что-то грязное?
– Не совсем. Мы играем или говорим о политике?
– Знаешь, кто бы сделал карьеру в политике? Твоя женщина. Сегодня она блистала. – Рэдфут посмотрел на Ская.
И тот вновь уставился в сторону кухни. Его женщина. Почему же то, что отец так ее называет, с каждым разом беспокоило Ская все меньше?
– Мэтт звонил? – спросила Шала, почувствовав, что Мария о чем-то задумалась.
– Нет. Слава богу.
– Это, конечно, не мое дело, но если вы и правда любите друг друга, то, может…
– Ничего не выйдет. – Подруга отвела глаза. И вновь это ощущение недосказанности. – Достанешь соус для салата?
То есть, заткнись уже. Шала уважала ее желание.
Из столовой донесся смех, и они обе повернулись в ту сторону.
– Не представляешь, как здорово вновь это слышать. Клянусь, в этом доме всю неделю никто не смеялся.
– Включая тебя?
Ответить Мария не успела – появился Скай и с порога поддразнил:
– Я чую запах чеснока.
Сестра замахнулась на него ложкой:
– Убирайся с моей кухни.
– Я просто пришел за чаем. – Скай наполнил стакан и, остановившись за спиной Шалы, наклонился к ней. – Я горд. Рэдфут не устает тебя нахваливать.
– Спасибо, – улыбнулась она.
Он поцеловал ее и выпалил:
– Нам сегодня нужно поговорить.
– О чем?
Хотелось верить, что Скай имеет в виду, мол, пора разобраться в их отношениях. Да, он вел себя так, будто без ума от нее. Но слова делали чувства несомненными. И Шала нуждалась в чем-то несомненном.
– Тебе еще опасно уезжать.
Она не стала спорить. Позже они поговорят. Вот только не о них. И это, оказывается, больно.
Когда Скай ушел, Шала вдруг обнаружила, что Рэдфут тоже уже на кухне. Он стоял у плиты и беседовал с дочерью. А через мгновение подошел к Шале и положил руку ей на плечо:
– Ты делаешь его счастливым, Голубые Глаза.
Она улыбнулась:
– Это взаимно.
А про себя добавила: «Вот бы он еще немножко мне открылся».
Вскоре все собрались за обеденным столом. Разговор за едой в основном состоял из забавных историй о Хосе, Марии и Скае. То и дело звучал смех. Для Шалы это был лучший ужин за долгие годы. И дело не в еде – хотя и она оказалась прекрасна, – а в компании. Затем Рэдфут налил всем десертного вина, и только Лукас продолжал пить чай.
Шала чувствовала себя частью семьи и с трудом удерживалась от слез. Она поняла, что в шаге от безвозвратной влюбленности не только в Ская, но и во всех его родных и друзей.
Рэдфут вновь наполнил бокалы и поднял свой.
– Тост за семью. За еще много таких совместных ужинов, – провозгласил он и посмотрел на младшего сына. В глазах Хосе мелькнула вспышка вины.
– За то, что все мы разные и принимаем друг друга таковыми, – высказалась Мария.
– За «Скрэбл», – сказал Лукас, и все рассмеялись.
– За еду, в которой не слишком много чеснока. – Скай подмигнул сестре.
Настал черед Шалы, и долго думать ей не пришлось.
– За семью.
Все взгляды устремились к последнему промолчавшему – Хосе. Он улыбнулся:
– За то, что Скай наконец признал в Шале свою вторую половинку, как и предсказывали духи Рэдфута.
Глава 34
Все руки замерли на весу, и звона бокалов не последовало. Шала уставилась на Хосе:
– Предсказывали?
И в этот момент поняла, что все смотрят на нее.
Скай опустил бокал и смерил брата тяжелым взглядом.
– Что? – удивился тот. – Только не говори, что она не в курсе!
– Не в курсе чего? – Шала оглядела собравшихся.
Все отводили глаза, кроме Ская.
– Ничего, – проворчал он.
Она нервно усмехнулась:
– А звучит иначе.
– Пирог и кофе готовы! – воскликнула Мария, привлекая к себе внимание. На сей раз она не стала отворачиваться от Шалы, но виновато пожала плечами, словно признавая, что какой-то секрет тут все же кроется.
– Я люблю пирог, – отозвался Лукас.
Интересно, а он знает, о чем тут речь? Судя по опущенному взгляду – знает.
Шала переключилась на Рэдфута. Он посмотрел на нее, но опять врубил режим деревянной статуи.
– А предупредить, чтобы я помалкивал, слабо? – прошипел Хосе.
– Просто закрой свой поганый рот, – рыкнул Скай. И, встав из-за стола, обратился к Шале: – Готова идти?
Бум. Радостное настроение испарилось под гнетом вины. И хотя Шала так и не поняла, в чем виновата, все же не смогла удержаться от извинений:
– Простите. – Она положила салфетку на тарелку. – Может, я сначала помогу с посудой…
– Нет, – прервала Мария. – Я справлюсь.
– Ладно. Ужин был великолепен.
Едва покинув комнату, Шала поняла, что больше не чувствует себя частью этой семьи. Как так вышло?
Рэдфут сидел за столом, пялясь на свой бокал. Воздух по-прежнему пронизывала неловкость. В следующее мгновение Лукас засобирался домой.
– Тебе здесь всегда рады, – сказал ему Рэдфут.
– Спасибо.
Мария пошла проводить гостя до двери.
Хосе, как ему и положено, смущенно ерзал напротив отца.
– Клянусь, никто не предупредил, что об этом нельзя говорить.
Рэдфут грустил из-за сына, но также сочувствовал Скаю, которому сейчас, несомненно, предстояла самая трудная часть их совместного путешествия с Шалой Уинтерс. Прошлой ночью видение подсказало, что путь их будет тернист. Как и путь Марии с Мэттом. Так что еще неизвестно, куда приведут молодежь их дороги и сердца.
Насчет Вероники духи подсказок не дали. Рэдфут догадывался, что она разозлится на его ложь. Но менять ничего не собирался. Он не принудит любимую к браку, даже если придется пойти против себя.
– Кто-то должен был мне сказать, – не унимался Хосе.
Рэдфут допил последние капли вина из бокала.
– Я полагал, мы все понимаем, что никому не нравится, когда ему говорят о предрешенности его судьбы.
– Да ну? – Хосе подался вперед, упершись ладонями в стол. – Тогда почему ты без конца поступаешь так со мной?
– Как так? – Рэдфут откинулся на спинку стула.
– Неважно. – Сын махнул рукой. – Забудь.
Затем встал и вышел, оставив Рэдфута в одиночестве.
– Что неважно? – спросил старик у пустой комнаты. И в поисках ответа заглянул в собственное сердце.