— Вы уверены в том, что говорите? — переспросил он капитана.
Фортье только смог повторить ту информацию, которую обнаружил в доме самого герцога.
Адмирал Трехас, вздохнув, почесал лоб.
— Хорошо, я вам верю. Но в данном деле мы не можем действовать слишком поспешно. Обвинение против великого герцога — это очень серьезно. Я должен получить добро наверху.
— Если вам дадут добро, — попросил Фортье, — я бы хотел участвовать в задержании, если это возможно.
— Я снова свяжусь с вами и как можно скорее, — пообещал адмирал, заканчивая разговор.
Затем, откинувшись на спинку кресла, он задумался о тяжелой ноше, свалившейся ему на плечи.
В любом случае арест великого герцога по обвинению в предательстве был бы делом непростым. А в данном случае все обстояло бесконечно хуже, так как адмирал Трехас был одним из немногих, знавших, что великий герцог Четвертого Сектора Цандер фон Вильменхорст являлся Шефом Службы Имперской Безопасности. Да, арест его будет делом весьма нелегким.
ГЛАВА 4
АРЕСТ ФОН ВИЛЬМЕНХОРСТА
Подождав несколько минут, чтобы собраться с мыслями, адмирал Трехас связался со своим начальником, лордом-адмиралом Чезаре Бенвенуто, главнокомандующим Флота Ее Императорского Величества. Бенвенуто выслушал доклад с холодком в груди. Он глубоко уважал фон Вильменхорста, но сведения поступили из не вызывающего сомнений источника. Бенвенуто пообещал Трехасу незамедлительно принять решение по этому вопросу и тотчас же вновь обратился к видеофону, чтобы передать информацию дальше наверх.
Лорд-адмирал мог связаться напрямую с императрицей только во время военных действий или в период чрезвычайного положения, объявленный на территории всей империи; протокол требовал, чтобы он сначала извещал обо всем герцога Моси Бурр'ука, в настоящее время занимающего пост Главы Имперского совета и Первого советника при Императрице Стэнли Одиннадцатой, так же как он служил ее отцу до ее восшествия на имперский престол шесть месяцев назад. Хотя верховная власть принадлежала Императрице, именно Первый советник решал, какие дела требуют ее личного рассмотрения, а какие можно решить на более низком уровне.
Герцог выслушал Бенвенуто с тем же предчувствием надвигающейся беды, которое испытали до него оба адмирала. Как Шеф СИБ, Цандер фон Вильменхорст был также членом Имперского совета; они с герцогом Моси часто спорили по вопросам политики, иногда излишне горячо. Бурр'ука очень задевало, что прежде Стэнли Десятый, а теперь его дочь Эдна, на его взгляд, гораздо чаще принимали сторону фон Вильменхорста. И даже несмотря на это, известие очень сильно ранило его. Если и правда фон Вильменхорст является таинственным В, это означает, что не существует таких имперских тайн и стратегий, которые были бы неизвестны заговорщикам и в формировании которых те не принимали бы участия. При мысли о том, насколько серьезна опасность, угрожающая Империи, у герцога Моси по телу пробежала дрожь.
Поэтому объяснимо то волнение, с которым герцог Моси Бурр'ук испросил личной аудиенции у Ее Императорского Величества. Учитывая важность вопроса, Императрица согласилась отложить все дела и встретиться с ним через полчаса.
Встреча произошла в зале совещаний императорского дворца в Москве. Это помещение было предназначено исключительно для работы, а потому в нем отсутствовала роскошь других залов. Тяжелые коричневые с золотом бархатные шторы, расшитые единорогами и грифонами, покрывали звуконепроницаемые стены, еще больше приглушая шум. Позолоченные деревянные стулья окружали полированный овальный стол, главенствующий в комнате. Это было холодно-величественное помещение, отражающее настроение его владельца. Первый советник, верный своей натуре, прибыл заранее и почтительно встретил Эдну Стэнли, правительницу Империи Земли, вошедшую в зал.
Императрице, Верховной правительнице огромной Империи, превосходящей все, что знавала человеческая история, едва исполнилось двадцать пять лет. Ее нельзя было назвать красивой, но она обладала неким очарованием, которое заставляло большинство ее подданных с первого взгляда проникнуться к ней любовью. Императрица была одета в кремовый замшевый костюм и держалась с царственным достоинством и гордостью. Если и было ее лицо тронуто строгими морщинами, то потому, что на ней лежала самая тяжелая ноша, какую когда-либо придумывало человечество, — полный абсолютный контроль над целой Галактикой.
Эдна Стэнли заняла подобающее место во главе стола.
— Итак, милорд, — сказала она Первому советнику, — что же хотели вы мне сообщить?